Пикник на обочине

Идти было недалеко — два квартала до площади, потом через сквер и еще один квартал до Центрального проспекта. Перед «Метрополем», как всегда, блестел никелем и лаком разноцветный строй машин, лакеи в малиновых куртках тащили чемоданы в подъезд, какие-то иностранного вида солидные, люди группками но двое, по трое беседовали, дымя сигарами на мраморной лестнице... Рэдрик решил пока не заходить туда. Он устроился под тентом маленького кафе на другой стороне улицы, спросил кофе и закурил. В двух шагах от него сидели за столиком трое чинов международной полиции: они молча и торопливо насыщались жареными сосисками с острым соусом и пили темное пиво из высоких стеклянных кружек. По другую сторону, шагах в десяти, какой-то сержант мрачно пожирал жареный картофель, зажав вилку в кулаке. Голубая каска стояла вверх дном на полу рядом с его стулом, ремень с кобурой лежал на столике рядом с тарелкой. Больше в кафе посетителей не было. Официантка, незнакомая пожилая женщина, стояла в сторонке и время от времени зевала, деликатно прикрывая раскрашенный рот ладонью. Было без двадцати девять.

Рэдрик увидел, как из подъезда гостиницы вышел Ричард Нунан, жуя что-то на ходу и нахлобучивая мягкую шляпу на круглую голову. Он бодро ссыпался по лестнице — маленький, толстенький, розовый, весь такой благополучный, благостный, свежевымытый, решительно уверенный, что день не принесет ему никаких неприятностей. Он помахал кому-то рукой, перебросил свернутый плащ через правое плечо и подошел к своему «пежо». «Пежо» у Дика был тоже округлый, коротенький, свежевымытый и тоже как бы уверенный, что никакие неприятности ему не грозят.

Прикрывшись ладонью, Рэдрик смотрел, как Нунан хлопотливо и деловито устраивается на переднем сиденье за рулем, что-то перекладывает с переднего сиденья на заднее, за чем-то нагибается, поправляет зеркальце заднего вида. Потом «пежо» фыркнул голубоватым дымком, бибикнул на малинового лакея с чемоданами и бодренько выкатился на улицу. Судя по всему, Нунан направлялся в институт и должен был проехать мимо кафе. Вставать и уходить было уже поздно, поэтому Рэдрик совсем прикрылся ладонью и сгорбился над своей чашкой. Это не помогло. «Пежо» пробибикал над самым ухом, взвизгнули тормоза, и бодрый голос Нунана позвал:

— Э! Шухарт! Рэд!

Выругавшись про себя, Рэдрик поднял голову. Нунан уже шел к нему, на ходу протягивая руку. Нунан приветливо сиял.

— Ты что здесь делаешь в такую рань? — спросил он, подходя. — Спасибо, мамаша. — бросил он официантке, — ничего не надо... — И снова Рэдрику: — Сто лет тебя не видел. Где ты пропадаешь?

— Да так... — неохотно сказал Рэдрик. — Больше по мелочам. Он смотрел, как Нунан с обычной хлопотливостью и основательностью устраивается на стуле напротив, отодвигает пухлыми ручками стакан с салфетками в одну сторону, тарелку из-под сандвичей — в другую, и слушал, как Нунан дружелюбно болтает:

— Вид у тебя какой-то дохлый, недосыпаешь, что ли? Я, знаешь, в последнее время тоже замотался с этой новой автоматикой, но спать — нет, брат, сон для меня — это первое дело, провались она, эта автоматика... — Он вдруг огляделся. — Слушай, может быть, ты ждешь кого-нибудь? Я не помешал?

— Да нет, — вяло сказал Рэдрик. — Просто время есть, дай, думаю, кофе хоть попью...

— Ну, я тебя надолго не задержу, — сказал Дик и посмотрел на часы. — Слушай, Рэд, брось ты свои мелочи, возвращайся в институт! Там тебя в любой момент возьмут... Хочешь — опять к русскому, вместо Кирилла прибыл недавно. Рэдрик покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Второй Кирилл на свете еще не народился... Да и нечего мне делать в вашем институте. У вас там теперь все автоматика, роботы в Зону ходят, премиальные, надо понимать, тоже роботы получают... а лаборантские гроши — мне их и на табак не хватит.

— Ну, это все можно было бы устроить. — возразил Нунан.

— А я не люблю, когда для меня устраивают. — сказал Рэдрик. — Сроду я сам устраивался. И дальше намерен сам.

— Гордый ты стал, — произнес Нунан с осуждением.

— Ничего я не гордый. Деньги я не люблю считать, вот что.

— Ну что ж, ты прав, — сказал Нунан рассеянно. Он равнодушно поглядел на портфель Рэдрика на стуле рядом, потер пальцем серебряную пластинку с выгравированными на ней славянскими буквами. — Деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать... Кирилл подарил? ― спросил он, кивая на портфель.

— В наследство досталось, — сказал Рэдрик. — Что это тебя в «Боржче» не видно последнее время?

— Положим, это тебя не видно. — возразил Нунан. — Я-то там почти каждый день обедаю. Слушай, — сказал он вдруг, — а как у тебя сейчас с деньгами?

— Занять хочешь? — спросил Рэдрик.

— Нет. Наоборот.

— Одолжить, значит?

— Есть работа, — сказал Нунан.

— О господи, — сказал Рэдрик. — И ты туда же?

— А кто еще? — сейчас же спросил Нунан.

— Да много вас таких... работодателей.

Нунан, словно бы только что поняв его, рассмеялся.

— Нет, это не по твоей специальности.

— А по чьей?

Нунан снова посмотрел на часы.

— Вот что, — сказал он, поднимаясь. — Приходи сегодня в «Боржч» к обеду, часам к двум, поговорим.