Все это до поры до времени не предавалось гласности и в ежедневных совещаниях сохранялось в тайне.
Царевна Софья Алексеевна родилась 17 сентября 1657 года. Так что в сентябре 1682-го года ей исполнилось 25 лет. Дата для этого возраста вполне круглая, и царевна решила итметить свои именины вполне решительно и грозно.
В Московии есть обычай торжественно отмечать Дни ангела всех детей из царского дома. Царевич или царевна, чей праздник отмечается, устраивает угощение и принимает поздравления первых лиц государства. Двор собирался праздновать в Троице день Святой Екатерины (?), чье имя носила царевна, которую боярин Хованский предназначал в жёны своему сыну. Царевна Софья дала знать об этом всем боярам и отдельно пригласила Хованского, продолжавшего в Москве жестокие расправы, которые царевна, казалось бы, одобряла. Между тем были приняты меры, чтобы избавиться от этого претендента на трон. Боярин князь Василий Васильевич Голицын, о котором мы ещё будем иметь случай распространяться в нашем рассказе, посоветовал не откладывать дело.
После обедни [17 сентября] именинница изволила бояр, окольничих и думных людей жаловать водкою. Но после водки у великих государей и сестры их началось с боярами сиденье о важном деле…
И того ж месяца сентября в 17-й день, то есть в самое торжество её, царевнина, тезоименитства, внезапу по полученной ведомости велено боярину князю Ивану Михайловичу Лыкову и всем знатным бывшим тогда в том походе стольникам и другим царедворцам указ сказать: что те князья Хованские по некотором умедлении уже из Москвы в оный же поход решилися, чтобы их, наехав на пути и поймав обоих, привесть в то вышепомянутое село.
И, действительно, времени не теряли. Хованский был застигнут на троицкой дороге примерно 200 подосланными всадниками, схвачен и препровождён в соседний дом…
Лета 7191 (1682) – го сентября в 16 день по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев указано быть с Москвы в поход Воздвиженское баярину князь Ивану Андреевичю Хованскому да сыну ево боярину князь Андрею Ивановичю. И баярин князь Иван Андреевич и сын ево князь Андрей Иванович в поход Воздвиженской поехали. А с ними поехали всякова люду человек с семьдесят. И на дороге стал баярин князь Иван Андреевич на стану в селе Пушкине у крестьянина на гумне. А сын ево баярин Андрей Иванович поехал в деревню свою, от села Пушкина версты з две. И приехали от великих государей из села Здвиженского баярин князь Михайла Иванович Лыков, а с ним многие люди служивые в село Пушкина и баярина князь Ивана Андреевича Хованского взяли и свезав, посадя на лошадь, поехали в деревню их за сыном ево за боярином за князь Андреем Ивановичем. И, в деревне его, взяв, связали и посадили на лошадь и повезли в село Воздвиженское отца ево и ево, князь Андрея, к великим государем. А людей их, которые с ними были, ружья у них побрали и всех перевезав, оставили в Пушкине, приказали старцу их беречь, которому в Пушкине приказано. А то село Пушкино … (в рукописи пропуск)…
И по привозе князя Хованскаго и заводчиков бунту и по приходе выборных стрельцов ото всех полков начался розыск пред всеми бояры. И князь Иван Андреевич Хованской и сын его Андрей Иванович были привожены в застенок и с очных ставок были уличены, будто от стрельцов, а именно: будто он, князь Хованской, хотел сына своего, князя Андрея, женить на царевне Софье Алексеевне и воцариться, а фамилию царскую всю разослать. И сей розыск более не продолжался, как несколько дней, понеже был спешен от царевны Софии Алексеевны, дабы как наискорее Хованскому князю голову отсечь, и сыну его также, и некоторым стрельцам, и тем бы окончать все интриги того бунту, и закрыть дело её самое и Ивана Милославскаго.