Фактически я придерживаюсь мнения, что многие вещи, о которых я рассуждаю в книге, до 1933-го (а может быть даже до 1938-го) должны были быть сказаны публично или по меньшей мере могли бы быть сказаны и тогда не только не принесли бы вреда, но оказались бы полезны. Также я думаю, что когда-нибудь, возможно, когда это поколение немецких евреев, у которого не будет преемников, исчезнет, об этих вещах снова можно будет говорить. Но прямо сейчас лучше не стоит. Я ни в коем случае не боюсь антисемитов: они используют все подряд и больше пользы им принесут Дизраэли или Ратенау1
. Но я боюсь, что дружелюбные читатели увидят связь между этими темами и уничтожением евреев, которойВы совершенно правы, когда говорите, что эта книга «производит впечатление, словно человек, будучи евреем, не может жить достойно». И в этом ее суть. Я до сих пор придерживаюсь мнения, что евреи в условиях социальной ассимиляции и государственной независимости не могут «жить». Жизнь Рахели, мне кажется, это подтверждает, как раз потому, что она с выдающейся беспощадностью и полнейшим отсутствием лживости испытала все на себе. Меня завораживает в ней один феномен – жизнь набрасывается на нее, словно «непогода на забывшего зонт». Поэтому мне кажется, в ее жизни все так ясно. И поэтому она была так невыносима.
Образ Рахели, который Вы противопоставляете моему, в сущности сформирован Фарнхагеном. Мое мнение о Фарнхагене Вам известно. Но вне зависимости от этого, пока еще существовал архив Фарнхагена (он исчез, я искала его по всей Германии2
), можно было доказать, что этот образ насквозь поддельный. Он подделал его дважды: исключил неприглядное, но вместе с тем и достойное любви. И то и другое еще можно найти в шеститомном издании3 переписки Рахели и Фарнхагена, который был выпущен без купюр после его смерти. Самое дурное в этой подделке следующее: она в сущности устроена таким образом, каким хотела бы ее устроить и сама Рахель. И, разумеется, никогда так и не смогла. Что касается фальсификаций, то они, насколько я помню материал, заключаются в следующем: в трех томах писем Рахели4 (Книга воспоминаний) изменены 1) в каждом случае имена адресатов – Ребекка Фридлендер5 превращается в Госпожу ф. Ф. и т. д. 2) все пассажи, касающиеся еврейского вопроса, вырезаны. Так что на деле возникает впечатление, что Рахель была окружена широким кругом близких друзей неевреев, а еврейский вопрос играл в ее жизни второстепенную роль. 3) Определенные лица, которые либо не относились к «приличному обществу» (как Паулина Визель), либо относились к Рахели не подобающим приличному обществу образом (как Генц), исключены целиком или в значительной степени. 4) Значение отношений с другими людьми, которые для Рахели были связаны с престижем, утрировано (например, отношения с Каролиной ф. Гумбольдт6).