Письма, 1926-1969

Ваше живое ноябрьское письмо принесло такие восхитительные новости! Уже второе издание Human Condition. Это по-настоящему большой успех для теоретической книги, к тому же в Америке. И потом началась шумиха, что тоже невероятно меня обрадовало. Именно так и можно сделать себе имя в Америке – да и во всем мире в целом. И кое-что – как рекламу – время от времени нужно повторять. Но Вам, однако, это не по душе, и Вы снова начнете упрямиться, вместо того чтобы просто сохранить хладнокровие. Вас, вероятно, страшат отталкивающие черты некоторых популярных дам. Но Вам ничего не угрожает. Ваше достижение в том, что Вас слышат и видят, и ценность его повышается в соответствии с его мотивами.

Ваши лекции в Принстоне наверняка будут великолепны. Вашу книгу о Венгрии¹ я обсуждаю на семинаре. В ней я нахожу подтверждение тому, что почувствовал, когда читал ее в первый раз: выдающееся произведение, особенно когда вызывает вопросы и возражения. Политические убеждения, в отличие от математических формул, невозможно уберечь от протестов. Даже когда мне кажется, что Вы заблуждаетесь, мотив этого заблуждения тем не менее верен (как в случае с «советами»). Мои студенты отвечают многочисленными вопросительными письмами. Их завораживают не только факты. В раздумьях над Вашим текстом они, как и Вы, становятся склонны к философствованию и задаются вопросом: что есть история? Свобода? Тоталитаризм? Я не знаю, чувствует ли современная молодежь скрытое в подобном мышлении благоговение, но верю в это. До сих пор никто не позволял себе резких замечаний, и авторитет Ханны Арендт для них непоколебим, даже когда они спорят с ее идеями.

Я хотел бы поучаствовать в Вашей работе, посвященной американской революции. Я лишь с трудом припоминаю ранние тексты. Больше всего меня поразил Гамильтон: эрудированный аристократ, отважный и, вероятно, заносчивый, государственный деятель, лишенный иллюзий, обладающий силой установить свой порядок в этом отвратительном мире. Джефферсон показался мне в гораздо большей степени американцем, в самом привычном смысле, несомненно выдающийся, исполненный усредненных добрых намерений, не лишенный хитрости, не лишенный иллюзий. Но, возможно, я запомнил все совершенно не верно. Замечательно изучать таких людей и видеть, чего они смогли добиться. Все это было возможно – это вдохновляет.

Вы достигли определенных высот и теперь выбираете лишь достойные Вас высокие материи и, конечно, Вы сохраните энергичность ума и точность выражений, не поддавшись опасным искушениям успеха.

Благодарю за книгу о палестинских беженцах². Вы, очевидно, приняли в работе над ней определенное участие и заверили ее своим именем. Повествование и слог пришлись мне весьма по душе. Предложенное решение соответствует обстоятельствам: одну точку невозможно отделить от другой, целое представляет собой единство. Это многосоставное, но при этом простое, сконцентрированное, ясное исследование кажется мне подготовкой к моменту, когда арабы смогли бы заключить мир с Израилем. До этого оно, вероятно, могло бы быть фактором, способным подтолкнуть к миру разумных арабов, а неразумных среди евреев подтолкнуть к сговорчивости. Дух этого решения, как и должно быть в случае достойных политических мыслителей, – анализ конкретных обстоятельств с точки зрения чистого разума и человечности. Мы должны надеяться, что настанет момент, когда сможет воплотиться задуманное, и к его воплощению приближает как раз его анализ. Это прекрасный, основательный, великий документ. Вероятно, сначала он будет убедительнее для евреев, чем для арабов. Поскольку решающим моментом, без которого важнейшие способы решения теряют смысл, должно стать заключение мира.

Благодарю Вас и за другие известия об Израиле. Если Вы приедете и в следующем году, в первую очередь мне нужно будет расспросить Вас, в чем заключается, на Ваш взгляд, моя близорукость в отношении Израиля. Во время наших бесед в этот раз я, к сожалению, слишком быстро ушел от темы.

Мы снова погружены в покой философствования. Гертруда чувствует себя превосходно. Она с радостью проводит время с детьми из Голландии, и я радуюсь вместе с ней³. Рождество мы отпраздновали с ними, их матерью⁴ и Эллой.

Меня очень вдохновляет мнение Генриха о том, что я должен написать книгу о Германии. Пока не могу, потому что по-прежнему поглощен работой над «Великими философами». Если успею закончить второй том, то попробую поработать над книгой о Германии перед тем, как приступать к третьему. Вам хорошо известно: я не хочу политически аннексировать Швейцарию, но хотел бы аннексировать Ханну и ее мужа, хотя в его случае в этом нет серьезной необходимости. Гертруда уже захвачена, даже сильнее, чем мне бы того хотелось.

Сердечный привет вам обоим

Ваш Карл Ясперс

Прошу прощения за диктовку. В противном случаем письмо снова бы задержалось.

1. Arendt H. Die Ungarische Revolution und der totalitäre Imperialismus. München, 1958.

2. Предположительно: Brickner B. As Driven Sand. The Arab Refugees. New York, 1958.

3. См.: п. 190, прим. 5.