Письма, 1926-1969

И о моей медлительности с предисловием. Вчера вечером я получил Ваше письмо. Сегодня я написал предисловие, завтра Гертруда его перепишет, после чего я займусь редактурой. Надеюсь отправить его Вам в ближайшие дни. Я нашел Ваше старое письмо, и меня сразу охватил порыв, мне нужна была пара Ваших слов, чтобы сразу почувствовать себя «американизированным» и выполнить для американцев непривычное для меня задание, которое Вы так точно сформулировали. И я снова кажусь себе – вопреки своей натуре – слишком заносчивым. Прошу Вас, просмотрите предисловие, исправьте и, если возникнет необходимость, снова пришлите мне.

Философы, о которых я должен был написать для второго тома¹, оказались забыты. Но это может подождать до лета.

Меня огорчила новость о задержке с переводом «Атомной бомбы», в частности потому, что для сдачи работы не установлен точный срок. Но хорошо, что Эштон справляется с переводом так умело.

Вы пишете о Вашей прекрасной квартире и спокойной работе. По-настоящему чудесно, что Вы так быстро – Вы рассказывали нам лишь о намерении – нашли подходящий вариант и полностью убедили Генриха, особенно если вспомнить беспокойство по поводу квартиры, которое охватило Вас здесь.

Ваши поездки в Европу становятся все труднее. Я боюсь, если Генрих захочет поехать с Вами, в конце концов он все же передумает. Скажите ему, что он должен согласиться на эту поездку в том числе и ради нас. Иначе мы никогда не встретимся и не сможем поговорить. А Ханна – раз в год – нам совершенно необходима. Так что я все же смею надеяться, что Вы все-таки навестите нас в конце года.

На заседании бундестага (18 февраля), посвященном антисемитским постановлениям, в правительственном заявлении (его зачитывал министр Шредер², поскольку Аденауэр болен) приводилась обширная цитата из Вашей речи на вручении премии Лессинга (в которой Вы говорите о состоянии «беспомощности», о том, что необходимо «точно знать, чем прошлое было, и терпеть это знание, а затем ждать, что из этого знания и терпения выйдет»³). В заявлении речь шла о «еврейской эмигрантке», о ее «проницательном взгляде», а завершалось выступление словами: «Полагаю, дамы и господа, над этими идеями нам следует поразмыслить»⁴.

Я пришлю Вам печатный экземпляр первой половины книги для Нанды Эншен⁵

. Читать ее не обязательно. Эта часть, вероятно, еще будет переработана. Все идет крайне медленно. Слишком много хлопот!

Я попросил разрешения выйти на пенсию с 1 октября. Мне предложили остаться еще на один семестр, «формально остаться на службе» и читать одну лекцию до 1 апреля 1961. Конечно, я согласился. Но эти условия должны утвердить еще несколько инстанций. Как все получилось я расскажу в другой раз.

Сердечный привет Вам и Генриху

Ваш Карл Ясперс

1. Экхарт и Николай Кузанский.

2. Герхард Шредер (1910–1989) – во время написания письма министр внутренних дел ФРГ.

3. Arendt H. Von der Menschlichkeit in finst eren Zeiten. München, 1960, p. 32f; Арендт Х. О человечности в темные времена // Арендт X. Люди в темные времена. М.: Московская школа политических исследований, 2003, с. 31.

4. Deutscher Bundestag. 103. Sitzung. Bonn, den 18. Februar 1960, p. 5579.

5. Я. отправил статью из юбилейного сборника, посвященного Генриху Барту, см. п. 262, прим. 2. В рамках серии «Религиозные перспективы» в 1967 г. Нанда Эншен издала в Америке работу Я. «Философская вера и откровение».

257. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 8 марта 1960

Дорогая Ханна!

Прилагаю к письму введение. Я попытался стать американцем. Прошу, проверьте его со всей строгостью и, если будет необходимо, пришлите листы с корректурой.

Вопрос в том, нужно ли включить таблицу с распределением философов по трем томам. В таком случае мне придется кое-что изменить, потому что некоторые имена перешли из второго тома в третий¹.

Как хорошо, что Вы ненадолго отказались от суеты ради спокойной работы! Вас мог бы поглотить мир, жадный до лекций, церемоний и выступлений, но заплатил бы за это достойную цену и к тому же мог бы доставить удовольствие публичной эффективности, а это не пустая иллюзия. В Германии растет число тех, кто хотел бы услышать Вас. К Вам испытывают глубокое уважение, и многие немцы с Вами согласны. В Вашей критике они не видят нигилизма, но понимают, что в Ваших идеях скрыта великая любовь, настоящая суть любой философии. Если они какое-то время не услышат от Вас ничего нового, позже, вместе со всем, что уже Вами создано, они смогут прочитать все, созданное Вами в результате спокойных, неторопливых размышлений. И тогда Вы, если только захотите, снова живо предстанете в их воображении.

Я работаю над лекцией для базельского 500-летнего юбилея². Хотел бы успеть завершить ее до начала семестра.