Письма, 1926-1969

Но позвольте рассказать обо всем по порядку. Покинув вас, я отправилась к Марианне³

, которая умерла спустя 14 дней. От уремии, что в некотором смысле можно считать благополучным исходом. Она была счастлива меня увидеть, но все же я приехала слишком поздно. Она уже не могла понять, в каком она состоянии, лишь на короткие мгновения. Лекарства, по большей части гормональные инъекции и, разумеется, морфий, вызвали своего рода эйфорию. К тому же признаки физического разрушения были не так очевидны, как это обычно бывает на последних стадиях. Жутко. Я каждый день могла забирать ее из больницы, один вечер мы провели у ее родственников в Таунусе. Вынужденная ложь, разыгранный спектакль – все это возводит стену между живыми и умирающими. Мне тоже пришлось в этом участвовать, пусть и не в таком масштабе, но чувствовала я себя ужасно.

Затем через Кельн и Брюссель домой. В Кельне было очень мило. Я выступала в архиве Гуссерля в огромной переполненной аудитории. Но все равно так и не почувствовала, что в Германии я на своем месте. Одна невероятно рассудительная дама моих лет сказала мне во Франкфурте: «Мы снова движемся в тупик». Боюсь, она слишком права. Мы говорили о пропасти между официальной Германией (Бонн, университеты, радио, газеты и т. д.) и народом. Так называемый народ, несмотря на сумасшедшее благополучие, недоволен на самом глубинном уровне, со злорадством люди тайно надеются, что все пойдет прахом, даже если при этом пострадают сами. Они полны ресентимента по отношению ко всем и всему, в первую очередь к так называемому западу и демократии. Все потускнело, нет движения, нет точки кристаллизации, настроение крайне подавленное.

Когда я ехала из аэропорта домой, два тринадцатилетних негритенка вырвали у меня из рук сумку прямо перед нашей дверью. Потеря небольшая, потому что внутри не было никаких бумаг, к тому же все было застраховано. Но я решила, что это знак свыше и пора искать новую квартиру. И чтобы Генрих понял, что я настроена крайне серьезно, я взяла его с собой на первый показ квартиры, хотя смысл показа был исключительно психологическим. Но когда мы вышли на улицу, мы были почти готовы снять ее сразу же. Забавно. Генрих выдвинул целый ряд на мой взгляд совершенно невероятных требований, к которым потом добавились и мои собственные. Я потащила его с собой, чтобы наглядно продемонстрировать, что он требует невозможного. И вдруг увидела – все как по написанному. Из окон обоих кабинетов фантастический вид на реку. Спокойно, не слышно ни дороги, ни соседей. Четыре большие комнаты с хорошей планировкой и одна комната поменьше. Очень милая кухня с местом для сервировки. Основательная кладовая. Огромные стенные шкафы, в которые можно буквально зайти. Дом в очень хорошем состоянии с консьержем, который сидит на посту и днем и ночью. Это своего рода частная полиция, которую здесь необходимо оплачивать, поскольку городские полицейские уже не в состоянии справиться с молодежной преступностью. Стоимость не превышает той, что мы для себя установили, но с учетом нашего нынешнего дохода, это не дорого. Вся «обстановка» – кухонная печь, холодильник, раковина, ванна и т. д. – абсолютно новая. К тому же две полноценные ванные комнаты и туалет с биде.

Переезд был не так труден, поскольку целый месяц у нас было две квартиры, а по договору прежняя квартира оставалась в нашем распоряжении до первого января. В день переезда все было организовано так удачно (видите, я хвастаюсь!), что вечером я отправилась в кино с подругой, которая мне помогала, потому что мы справились буквально со всем. К тому же библиотеку и прилегающие полки мы установили заранее. У меня было много помощников, и я ни на чем не экономила. Если идти, то идти до конца. Все оказалось совсем не так дорого, как я предполагала. Теперь мы с комфортом устроились, и я уже начала работу. На Новый год мы устроили привычную вечеринку, но в этот раз гостей было больше, чем обычно. Поползли слухи, а теперь никто уже не ждет персонального приглашения, все просто звонят и спрашивают, нельзя ли зайти. Что тут поделать? Было больше 60 человек, но Эстер (моя домработница) и я отлично справились. В 7 утра мы, как всегда, были уже в постели, а квартира выглядела так, словно там никого и не было.

Вюрцбург⁴: как Вы узнали? Что-то писали в газетах? Новость пришла как раз в разгар переезда, и я напрочь об этом забыла. (Прошу – это строго между нами!) Поэтому отказала с некоторым опозданием. Голова была забита гардинами и коврами, поэтому я совершенно забыла рассказать об этом даже Генриху. Видите, веду себя «безобразно».