Читаем Письма. Том III. 1865–1878 полностью

По возвращении моем из путешествия моего по Амуру, я получил от Вас три письма, от 16 и 26 апреля и от 20 мая, на которые и отвечаю. Прежде всего искренно благодарю Вас за Ваше доброе и постоянное ко мне расположение и за Ваши услуги, мне оказанные; да воздаст Вам Господь Бог за то! Лампадки получены; получены также и счеты на икону св. Софии и на иконы с рубашками. Но скажите, пожалуйся, от кого произошла ошибка в том, что икона Софии вышла такой большой меры? От меня, или от Вашего чтеца? Икона была нужна не дороже 60–70 р., а вышла чуть не вдесятеро; впрочем, будьте спокойны, дело это уладилось, и деньги получены за оную. Но мне только хочется знать, кто виноват: я или кто другой? — Я просил Вас прислать икону Богоматери Скорбящей под стеклом, и которая стоила бы не дороже 20 рублей, — впрочем, не лишняя будет и та, которую пришлете. Барометр получен, но, по причин плохой укупорки, стекло разбилось, — к с частью, не повредилась главная вещь, и потому он, по исправлении здесь, начал действовать; но не знаю, сможем ли здесь сделать стекло. Теперь позвольте обратиться к Вам с новою просьбою. Пришлите мне звезду Владимира 1-й степени. Мне кажется, можно ее переделать из одной из посылаемых мною двух звезде на продажу или на переделку. — Пришлите также и лент: Александровской 2¼ арш. и Владимирской, 1-й степени, 4½ аршина. Пришлите также 1 крест Владимира, побольше величиною. Извините, что пишу так худо и мало: зрение мое совсем отказывается служить мне. Читать совсем не могу. Но здоровье мое хоть куда, несмотря на то, что 26 августа мне стукнуло ровно 70 лет. Московская контора Российско-Американской Компании уведомляет меня, от 8 мая за № 49, что она выдала Вам 499 р. 55 коп. Потрудитесь уведомить меня, за какие именно вещи поступили эти деньги?

Затем, призывая благословение Божие на Вас и на все семейство Ваше, имею честь быть Ваш, Милостивого Государя, вседоброжелательнейший слуга

Иннокентий, А. Камчатский

Сентября 22 дня.

1867 г.

Благовещенск.

450. Димитрию Васильевичу Хитрову. 29 сентября

Возлюбленный мой о Господе Отец протоиерей Димитрий!

Бумаги я от Вас получил, а письма при них не нашлось, значит, Вы не писали. Поздравляю Вас с прибытием нового Владыки. Дай, Господа, чтобы между Вами было полное доверие и мир. Получил я уведомление о положении

пайков полярному духовенству. Значит, они теперь могут жить припеваючи. Вот Вам и пайки, значит, не лучше будет и о прочем.

В семинарии заводите новый порядок, согласно новому уставу, и с медициной надобно раскланяться; классов вместо 6 можно также иметь два или три, за недостатком учителей. Мы у себя оставляем все по-старому. Новостей у нас нет никаких. Урожаи хлеба хороши.

Потрудитесь сказать Петру Максимовичу, что веялка получена в Благовещенске, и в действии я видел ее и кой-чего посоветовал исправить. Я буду просить г. Губернатора нашего, а если доживу, то и Генерал-Губернатора, чтобы он поблагодарил Петра Максимовича сам официально. Но и я считаю долгом поблагодарить, и благодарю за то, что он исполнил мою просьбу, да воздаст ему Господь за все!

Более писать нечего. Жду от Вас подробных и откровенных известий.

Ваш вседоброжелательный слуга

Иннокентий, А. Камчатский

Сентября 29 дня

1867 г.

Благовещенск.

451. Димитрию Васильевичу Хитрову. 27 октября

Возлюбленный мой о Господе Отец протоиерей Димитрий!

Имею честь поздравить Вас с днем Ангела Вашего, который Вы, вероятно, проводили, по обычаю, в Намцах; да дарует Вам Господь долгоденствие и благодушие.

День именин Ваших вчера очень замечателен.

1) Без всякого намерения вчера пришлось подписать бумагу о Вас, посылаемую мною в Св. Синод за палицею Вам. 2) Получил совершенно неожиданно посылаемую Вам телеграмму в копии, которая для Вас давно уже не новость, и по которой Вы, конечно, исполнили, т. е. выдали деньги на прогоны Преосвященному Петру. Как это случилось? Он мне ни слова не писал о своем намерении не служить в Якутске, впрочем, я от него подучил еще только одно письмо. 3) Получил письмо Ваше с моделью, от 25 августа. С нетерпением жду распоряжений Св. Синода: что-то и кто-то будет, а видно дело пошло в ход.

Отвечаю на письмо.

Душевно радуюсь, что у Вас урожай, Слава Богу! Вероятно, и цены на хлеб понизятся. Вы пишете, о. Феоктист выезжает, но на какой же счет? и куда? вероятно, в Якутскую больницу; если так, то ладно. Иеродиакон писал мне о том, что его описали с предложением внести в монастырь 25 р., если его избавлю я от беды!.. Поделом ему! Не даром рука моя не поднималась на рукоположение его в иеромонахи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915
Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Переписка Андрея Белого (1880–1934) с философом, музыковедом и культурологом Эмилием Карловичем Метнером (1872–1936) принадлежит к числу наиболее значимых эпистолярных памятников, характеризующих историю русского символизма в период его расцвета. В письмах обоих корреспондентов со всей полнотой и яркостью раскрывается своеобразие их творческих индивидуальностей, прослеживаются магистральные философско-эстетические идеи, определяющие сущность этого культурного явления. В переписке затрагиваются многие значимые факты, дающие представление о повседневной жизни русских литераторов начала XX века. Важнейшая тема переписки – история создания и функционирования крупнейшего московского символистского издательства «Мусагет», позволяющая в подробностях восстановить хронику его внутренней жизни. Лишь отдельные письма корреспондентов ранее публиковались. В полном объеме переписка, сопровождаемая подробным комментарием, предлагается читателю впервые.

Александр Васильевич Лавров , Джон Э. Малмстад

Эпистолярная проза
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза