Платье королевы

– Как всегда, сменила тему. Сказала что-то вроде: «Давай не станем тратить время на разговоры о том, что давным-давно прошло».

– Она что-нибудь рассказывала о своей жизни в Англии?

Хизер покачала головой.

– Ничего. Единственной, кто знал Нэн в те годы, была ее невестка Милли. Но она умерла, когда моя мама была маленькой.

– А о своей работе у Хартнелла?

– Нет. Я стала копаться в этой истории только после ее смерти. Мама нашла коробку с вышивками, на которой Нэн написала «Для Хизер». Мы поняли, что вышивки непростые, как только их увидели. Я принесла фотографии, если хотите взглянуть.

– Да-да, конечно, только надену очки.

Хизер придвинулась к Мириам, положила на журнальный столик стопку фотографий, и они стали вместе их перебирать.

– Помню. Какие же красивые!

– Для чего они? Какие-то образцы?

– Вы угадали. Мы делали образцы вышивок для принцессы и королевы. Всего шесть или восемь. У меня остался один. Я давно его не видела, надеюсь, не потеряла.

– А что за буквы П и Е в углу? Чьи-то инициалы?

– Это значит «принцесса Елизавета».

– Вы с ней встречались?

– Скорее я ее видела. Меня ей, конечно, не представляли. Принцесса и королева-мать посетили нашу мастерскую перед свадьбой вместе с другими дамами. Мы все пришли в полнейший восторг и очень нервничали. Только Энн хранила спокойствие. Будто ничто ее тогда не могло вывести из равновесия.

– Вы ходили на свадьбу? Я читала, что кое-кого из девушек, работавших над платьем, пригласили на церемонию.

– Нет, хотя в день свадьбы я была в Букингемском дворце. Меня отправили туда на случай, если нужна будет срочная починка одному из наших нарядов. А вот вашу бабушку пригласили в Вестминстерское аббатство, как и мисс Дьюли, руководителя нашей мастерской.

– Значит, Нэн ходила на свадьбу принцессы и ничего мне не рассказывала? – Неужели Хизер совершенно не знала свою бабушку? Нэн хоть в чем-нибудь была с ней честна?

– Нет-нет, моя милая, не вздумай расстраиваться. Энн молчала о прошлом не без причины, да и так уж велось в те времена – хранить свои секреты. Я не устаю восхищаться вами, нынешней молодежью, вашей открытостью. Едва у вас случается горе или потеря, вы тут же делитесь ими со всем миром в Твиттере.

Зазвонил домашний телефон.

– Пусть сработает автоответчик, – сказала Мириам и предложила Хизер взять еще сабле.

– Алло, Мими? Это Натали. Прости, я посмотрела расписание и поняла, что у нас с Авой назначен экзамен ровно на то же время, когда мы должны пойти смотреть на платья королевы. Тест нельзя перенести, и я…

– Я все-таки отвечу, иначе бедная девочка утомит себя извинениями.

Хизер предложила бы принести телефон, но старомодный аппарат висел на стене, и Мириам пошла к нему сама.

– Натали, это я. Пью кофе с подругой. Нет-нет, все в порядке. Уверена, что найду себе компанию. Да. Надеюсь, позже еще удастся достать билеты. Конечно. Toi aussi, ma belle[4].

Мириам повесила трубку и вернулась за стол.

– Прошу прощения. Как вы, наверное, поняли, одна из моих внучек. Завтра я должна была отвезти ее с лучшей подружкой на выставку в Букингемский дворец, но у них экзамен. – Затем она добавила, пристально глядя в глаза Хизер: – Хотите пойти со мной?

– Я вас не затрудню?

– Конечно, нет. Там вы сможете увидеть само платье и парадные залы, которые непременно стоит посмотреть. Билеты на час дня. Вам подходит?

Хизер пошла бы даже в пять часов утра.

– Безусловно.

– Я попрошу Дэниела к нам присоединиться. Он такой милый мальчик! Я буду по нему скучать, когда он уедет в Америку.

– В Америку? Разве он живет не здесь, в Лондоне?

– Да, но он собирается на год уехать в Нью-Йорк, чтобы преподавать в одном из университетов. Насколько я поняла, для него большая честь получить приглашение.

– Не сомневаюсь, что так и есть, – согласилась Хизер.

– А ведь Нью-Йорк не так уж далеко от Торонто. – В глазах Мириам заплясали озорные искорки.

– Что вы, я почти не знаю Дэниела, и навязываться…

– А я буду счастлива, если вы поладите. Вот и все.

– Хорошо, – снова согласилась Хизер.

На самом деле они с Дэниелом едва знакомы. Как бы он ни нравился Хизер, до выбора обручальных колец еще далеко. Желая сменить тему, она вернулась к завтрашнему мероприятию.

– Вы позволите отдать вам деньги? Я пыталась купить билет еще дома, но их уже не осталось.

– Не может быть и речи. Считайте это моим ответом на доброту, которую когда-то проявила ко мне ваша бабушка. Понимаете ли, именно она убедила меня начать работу над вышивками.

– Вышивками «Vél d’Hiv»?

– Да. Энн первая сказала мне, что я художник. И до сих пор мне не представилось возможности ее отблагодарить.

– 22 –

Энн

7 октября 1947 г.

Вернувшись из столовой после утреннего чая, она нашла на своем стуле конверт. «Для мисс Энн Хьюз», – гласила надпись.

– Охранник сказал, что для тебя оставили записку. Я решила размять ноги и сходила вниз, – пояснила мисс Дьюли. – Открой конверт, пока перерыв не закончился.