Платье королевы

– Глупая, глупая девчонка, – повторил Джереми и с такой силой дернул Энн за волосы, что у нее на глаза навернулись слезы.

Теперь он может делать с ней что угодно. В доме больше никого нет. Она пришла сюда добровольно. По крайней мере, так это будет выглядеть.

Он толкал ее назад, вынуждая пятиться, пока она не уперлась во что-то ногами. Кровать, это была кровать, и он швырнул Энн, наконец отпустив волосы. Затем поднял подол ее юбки, не замечая, как Энн бьет его кулаками. Тот же ноготь, который поцарапал ее грудь, теперь задел один чулок. Тонкая материя порвалась, и Джереми резко хохотнул, убив в Энн последнюю надежду.

– Нет! Я сказала нет! Я буду кричать! – пригрозила она и изо всех сил толкнула его в плечо. Бесполезно.

– Тебя никто не услышит. Моя сестра у друзей, прислуга не придет до восьми. Кричи сколько влезет. Мне это даже нравится. – Он сдвинул вбок ее трусики. – Так-то лучше…

Он вдруг плюнул на свою ладонь. Эн вздрогнула – зачем ему?.. Джереми расстегнул ширинку на брюках и мокрой рукой тер свой… Нет, нет! Он толкнул ее ноги, заставляя широко их раздвинуть, и Энн оцепенела от ужаса.

Чем она заслужила такую жестокость? Неужели он жесток без причины? Неужели всем женщинам приходилось терпеть такие унижения? Неужели истории о любви, которые Милли читала ей вслух, были ложью?

Все было ложью.

Он тяжело навалился на Энн, дыша смрадом прямо в ее лицо, и все, что он делал, было болезненно и отвратительно. Он изрыгал ругательства, поток сальных словечек тек ей в ухо, а от его всхлипываний и стонов у Энн скручивало живот. Она почти не заметила, как он слез.

– Поднимайся, – сказал Джереми почти игриво, шлепнув ее по бедру. – Наверное, хочешь привести себя в порядок. Увидимся внизу.

Как долго она лежала там, раскинув ноги, глядя в потолок сухими незрячими глазами? Она знала, что нужно встать и найти выход, но прежде чем смогла сдвинуться с места, прошло немало времени. И даже тогда комната перед глазами плыла, а Энн изо всех сил боролась с тошнотой.

За открытой дверью холодно блестела белая плитка. Каким-то чудом ей удалось встать и добраться до ванной. Туфли были все еще на ней.

Энн включила лампу над раковиной и удивилась своему отражению. У женщины в зеркале были безумные глаза, мертвенно-бледное лицо и тусклые спутанные волосы.

На столе рядом с раковиной лежала стопка тонких полотенец для рук. Энн смочила одно из них холодной водой, отжала и вытерла лицо. Потом провела по груди, где на молочно-белой коже выступила длинная багровая царапина. И наконец, между ног. Ей приходилось снова и снова полоскать полотенце, пока вода перестала окрашиваться в розовый цвет.

Она поправила испорченные чулки, опустила юбку, после минутного колебания сняла порванные трусики и сунула их в мусорное ведро. Блузка осталась цела – пуговицы под его руками расстегнулись.

Джереми сидел в кухне, а сумка Энн лежала на столе. Видимо, он забрал сумку с собой, когда шел вниз. Он приготовил себе бутерброд и чашку чая и даже не повернул головы, когда вошла Энн.

– Я хочу домой, – сказала она.

– Хорошо. Ты знаешь, где выход. Надеюсь, ты не испортила постель моей матери.

– Нет. – Энн солгала и наслаждалась своей крошечной местью, зная, что пятна крови непросто вывести с шелковой парчи. Она надела пальто, которое висело на спинке стула, и взяла сумку.

Джереми хранил ледяное спокойствие. Его совершенно не волновало то, что он с ней сделал?

– Почему? – спросила она наконец.

Он доел бутерброд, тщательно жуя, затем вытер рот тыльной стороной ладони и отнес пустую тарелку в раковину. И только потом повернулся и взглянул на Энн.

– Ты не представляешь, сколько стоит красивая жизнь. Не знаешь, что такое оправдывать ожидания. Не знаешь, через что мне пришлось пройти, пытаясь остаться на плаву.

– Ты с самого начала притворялся.

– В общем, да. Надеялся на твою глупость. Ждал, что проболтаешься. А ты не сказала про это чертово платье ни слова, ни единого. Спросить прямо я не мог, так ведь? Ты убежала бы от меня в ту же секунду. Я потратил на тебя несколько недель, но не сдвинулся с мертвой точки.

– Значит, ты мне так отомстил?

– Отомстил? Нет, я просто хотел повеселиться. Ты бы тоже получила удовольствие, не будь ты ханжой.

– Ты меня изнасиловал.

– Чушь! Ты сама пришла в этот дом. Сама поднялась наверх. Позволила себя поцеловать. Ни один судья не признает это изнасилованием.

– Но я знаю, как все было на самом деле. И тебе не забыть. Я буду знать так же точно, как ты сам, что в тебе нет ни капли порядочности. – Она подошла к двери. – Надеюсь, ты утонешь в своих долгах.

Энн ушла, не оглядываясь. Сердце выпрыгивало из груди, когда она бежала по темным ступеням, через сад и гараж обратно в переулок. Она бежала, пока не увидела впереди огни улицы, машины и людей.

Скоро она будет дома. Будет дома, примет горячую ванну, выпьет горячего чая и исправит все, что он в ней сломал.

Энн ошиблась. Она больше никогда не позволит себе так ошибиться.

Она не допустит таких ошибок.

– 23 –

Мириам

10 ноября 1947 г.