Платье королевы

Уолтер обошел свой стол, закрыл дверь и убрал стопки книг с двух видавших виды стульев.

– Садись рядом со мной и рассказывай.

– Я знаю, что ты к произошедшему отношения не имеешь. Хочу сразу тебя в этом заверить. Я пришла не для того, чтобы тебя в чем-либо обвинять.

– Платье, – догадался он. – На первой полосе «Экзэминер».

– Да, – призналась Мириам. – Хотя это не настоящее платье принцессы. Не похоже ни капли.

– Тогда и повода для тревоги нет, правда?

– Рисунок украден у Энн. На нем надпись ее почерком.

– Черт возьми.

– Она считает, что рисунок украл мужчина, с которым она встречалась. Они ужинали вместе около месяца назад, и он на какое-то время остался наедине с сумкой Энн. Тогда он вырвал лист из ее альбома.

– Есть доказательства?

Мириам покачала головой.

– Никаких.

– Может ли кто-то из ваших коллег…

– Нет. Было бы проще сделать собственный рисунок. Кроме того, они… нет, мы все верны месье Хартнеллу. Никто из нас так не поступил бы.

– Разумеется. Что он за человек, этот вор? Ты его когда-нибудь видела?

– Лишь однажды. Тем же вечером, что мы с тобой познакомились. Он подошел к Энн в «Астории» и пригласил на танец. Очень привлекательный. Высокий, светловолосый, дорого одевается.

Уолтер вынул из кармана пиджака блокнот, пристроил его на колене и начал делать записи.

– Как его зовут?

– Джереми Тикетт-Милн.

– Возраст?

– Думаю, около тридцати.

– Что-нибудь еще?

– Энн говорит, он служил офицером во время войны. Может, в гвардии?

– В гвардейском полку? Да? Знаешь в каком? Ладно, это не столь важно. Энн сказала, чем он сейчас зарабатывает на жизнь? Если вообще зарабатывает, конечно.

– Ох, надо было сообщить в первую очередь! Он личный адъютант принцессы Марии. Полагаю, он занимает высокое положение.

– Вовсе не обязательно. Молодой, бывший гвардеец, высокий, красивый… Скорее всего, он там для украшения. Надо воспринимать его как лакея, который умеет вести светские беседы. – Уолтер закрыл блокнот и потер глаза. – Пока хватит. Позволь мне поспрашивать знакомых – осторожно, я обещаю, – и мы с тобой и Энн встретимся позже. Могу я прийти к вам домой? Скажем, около десяти? Расспросы вполне могут занять несколько часов.

– Не хочу причинять тебе неудобства, – запротестовала Мириам. – Баркинг ведь очень далеко.

– Ничего. Я постараюсь приехать к десяти, но не волнуйся, если задержусь.

– Спасибо.

– Должен сказать, что редактор «Экзэминер» – мой старый недруг. Несколько лет назад я его уволил, и Найджел меня так и не простил. Поэтому взять и позвонить ему я не смогу.

– Тогда что же ты будешь делать?

– Найджел – мелкая сошка, он не в состоянии предложить много денег за рисунок. Это наводит на мысль, что ваш вор сначала обращался в другие издания. Я позвоню друзьям и узнаю, приходил ли он к кому-то из них.

– Значит, мне ехать домой и ждать тебя?

– Да. Передай мисс Хьюз, чтобы не впадала в панику. Ей будет полезно узнать, что Хартнелл запланировал раскрыть прессе дизайн платья тринадцатого числа. Руби еще в конце октября получила приглашение на встречу с модельером. Не удивлюсь, если это и стало причиной для кражи рисунка. Ведь после тринадцатого ноября он не будет стоить ни гроша.

– Тогда все увидят платье?

– Не все. Только горстка авторов из газет и еженедельных журналов. И до свадьбы на выпуск материала наложено эмбарго.

– Незнакомое слово… Эмбарго?

– Запрет. Мы обязуемся не описывать платье и не печатать фотографии до двадцатого ноября. В общем, мы лишь получаем время, чтобы подготовить отзывы ко дню церемонии.

– А если кто-то нарушит эмбарго?

– Тогда он больше не получит подобных приглашений. Обычно такого стимула всем достаточно.

Уолтер постучал в их дверь в половине одиннадцатого. На улице лил дождь; вместо того чтобы надеть плащ или пальто, Уолтер догадался только повязать на шею длинный побитый молью шарф.

– Ты шел от вокзала пешком? – обеспокоенно спросила Мириам, хотя особенно промокшим он не выглядел.

– Я одолжил у Беннетта машину.

– Пойдем в кухню. Даже если ты не промок, должно быть, замерз. Я приготовлю чай.

Она провела Уолтера на кухню, и он поприветствовал Энн легким рукопожатием и извинениями за поздний визит. Мириам повесила его пиджак на сушилку над камином в гостиной, и он выглядел таким красивым в рубашке и жилете с чернильными пятнами, а на его лице читалось такое сочувствие, что сердце Мириам заходилось нежностью.

– Я для вас кое-что разузнал. Все примерно так, как вы и подозревали. Тикетт-Милн пытался продать рисунок еще в прошлом месяце. Под вымышленным именем. Около двух недель назад он позвонил моему другу. Сказал, что у него есть детали свадебного платья принцессы, и настоял на встрече в баре отеля в Бэйсуотере. Представьте себе, он наклеил себе накладные усы!

– Значит, рисунок он принес с собой? – спросила Энн.

– Да. Клялся, что нарисован самим Хартнеллом. Просил пять тысяч фунтов.

– Пять тысяч? – Мириам не поверила своим ушам. – Он окончательно сошел с ума.

– Не сошел, – отрезала Энн. – Он в отчаянии.