По Южной и Центральной Африке

Вместе с Блокли в Панда-ма-Тенгу прибыл его тесть Африка, который играет выдающуюся, может быть, самую выдающуюся роль в дикой жизни общества на Замбези. Пока была жива его первая жена — удивительно мягкая и заботливая женщина, — она служила добрым ангелом для того человека, не знающего удержу ни в чем. Но с ее смертью судьба Африки круто изменилась. Напрасно лишил он жизни сотни слонов: выручка от продажи ценной слоновой кости прошла в виде спиртного через его глотку, и он превратился в нищего.

Чего только не пережил на охоте наш герой! Рассказ о его приключениях растянулся бы на целые тома. Его познания послужили руководством многим охотникам за слонами и, вероятно, спасли жизнь не одному новичку. Нынешняя жена Африки ведет в его хижине далеко не легкую жизнь. То количество ударов бича из кожи бегемота, которое обрушилось на нее за короткое время замужества, убило бы не одну, а трех европейских женщин. И все же — тут мы имеем дело с той же загадкой, что существует среди нас, — она еще любит мужа и целует его жестокую руку.

Уже при первом знакомстве я заметил, что на обеих руках у Африки не хватает больших пальцев, да и все остальные покалечены. Я сразу подумал, что тут не обошлось без приключения на охоте. В ответ на мой вопрос я услышал следующий рассказ.

— Вы правы, господин доктор, это у меня с охоты. Когда я не охочусь на слонов, я каждый месяц ухожу за нежим мясом. В декабре 1883 года я отправился в полюбившиеся мне дебри на Матеци, километрах в десяти вниз по течению от Панда-ма-Тенги. В первый день мне не повезло, и мы встали лагерем на самой Матеци.

Ночью слышался рев льва, но рано утром нигде не ныло видно диких зверей, к тому же выпала обильная роса, и мы решили уйти из лагеря позднее и тогда уже внимательно рассмотреть свежие следы, ведущие к воде. Я снова улегся на постель из мягкой травы и стал посасывать трубочку, как вдруг услышал громкий крик моих слуг и вскочил на ноги. Что-то напугало африканцев. А тут еще раздался лай собак, и, выскочив из хижины, я успел заметить, как они неслись вдоль реки. Но вскоре собаки исчезли в высокой траве. Не успел я спросить, что за зверя они преследуют, как слуги стали кричать, что сию секунду видели поблизости от хижины нескольких львов которые направлялись вверх по течению реки.

Я сразу подумал, что собаки в опасности. Схватил винтовку, велел слугам идти за мной и поспешил за сворой. Зайдя в траву метров на сто, я увидел еще трепещущее тело одной из собак. В нескольких шагах от нее валялась другая с распоротой грудью. Услышав шум впереди справа от себя, я стал осматриваться и неожиданно взглянул прямо в глаза львице, пожиравшей труп кабана. Однако шум исходил не от этой хищницы, а от двух других львов, которые чуть дальше огромными прыжками преследовали диких свиней. На этот раз моя пуля, против обыкновения, не попала в цель и угодила львице не в грудь а в бедро. Она вскочила и бросилась бежать. У меня с собой было только две пули, никого из африканцев, которым я велел следовать за мной, я не видел. Лагерь же находился близко, поэтому я поспешил к шалашу, чтобы быстро за пастись патронами и начать преследование зверя.

Однако не сделал я и пяти шагов, как заметил другую львицу. Пригнувшись к земле, она готовилась прыгнуть в мою сторону. Я быстро перезарядил ружье, но куст мешал мне прицелиться в переднюю часть туловища зверя, что всегда желательно. Тогда я опустился на колени, что бы из этого положения поразить ее насмерть. «Паф!» — загремело мое тяжелое восьмифунтовое ружье, но крупнокалиберная пуля задела только кожу на лбу львицы. «Паф!» — повторило в долине эхо звук второго и последнего выстрела, который я мог сделать.

Тут я заметил африканца и закричал ему, чтоб он быстро принес мне патронов, а я попробую пока взобраться на дерево. И вот, господин доктор, не успел я произнеся эти слова, как увидел, что львица прыгает. В тот же миг ударом правой передней лапы она бросила меня на землю. Я упал на спину, зверь подмял меня под себя, к страшная морда с огромными резцами потянулась к моей голове.