По Южной и Центральной Африке

Напрасно пытался я их разуверить: вместо того чтобы защищать нас и рассказать, скольких больных я вылечил, напуганные слуги даже не пожелали перевести мои слова гонцам царя. Самым неприятным было то, что правитель не хотел оставаться поблизости от нас. Тем самым мы лишались возможности вести переговоры.

Мне стало ясно, что мы не можем больше рассчитывать на слуг. «А что если попробовать перетянуть на нашу сторону трех старейшин?» — мелькнуло у меня в голове. Я подозвал их, дал каждому по одеялу, причем самое красивое досталось великану, у которого было наиболее дружелюбное выражение лица. Кроме того, я тихо сказал ему — настолько уже простирались мои познания языка, — чтобы он снова пришел вечером, тогда он получит второй подарок.

Он действительно явился и даже принес молока для Розы. По его словам, царь был вполне доволен подаренным одеялом (о рабыне больше не было и речи).

Все это было мне очень приятно, и я отпустил великана с куском ткани, который скатал так, что он казался маленьким платком. И пообещал ему еще по такому же куску за каждый челн, который мы получим для переправы через Луэнге. Все говорили, что река поблизости, хотя я нигде не замечал и следа ее.

На следующее утро мы услышали в обоих селениях громкие крики. Машукулумбе бегали взад и вперед. Носильщики смешались с ними. Вскоре показались машукулумбе с вымазанными мелом грудью, шеей и лицом. Каждый нес копье, украшенное пучком перьев. Мы с удивлением смотрели на них, не зная, что нам объявляют открытую войну, но слуги до того перепугались, что шестеро убежали в Босанго. Не дожидаясь нападения, они стали перебежчиками. Вскоре мы заметили, как эти слуги с машукулумбе и носильщиками выступили на юго-запад, в направлении кустарника, окаймлявшего долину. Бой побежал за ними следом, но вскоре вернулся и сообщил, что получил приглашение на праздник, который устраивает в лесном селении царь. Праздник продлится целые сутки, жители заколют быка, будет много пива. Я разрешил ему уйти. Вскоре из Босанго показалось странное шествие: фантастически раскрашенные машукулумбе несли деревянные носилки, на которых лежал человек. То был царь, который велел перенести себя в другое селение, чтобы не присутствовать при нападении на нас. За ним следовали женщины. Они несли сосуды с пивом. Арьергард составляли дети и еще несколько мужчин. Носильщики тоже покинули селение, и мы обрадовались, что избавились от них.

День прошел сравнительно спокойно. Слуги лежали на земле с недовольным выражением лица и отказывались работать. Вскоре еще раз явился великан. Он по-прежнему был очень любезен, принес на обмен рыбы и муки и принял стеклянные бусы, но только из рук Розы. Он признался, что его товарищи убедили вождя покинуть Босанго, но умолчал о готовящемся нападении. Я склонен думать, что он о нем и не знал. Я отдал великану часть медалей за отличную стрельбу, подаренных мне венской фирмой Витте. Моя жена нанизала их на шнурок, который он надел себе на шею, после чего стал с гордостью прогуливаться по лагерю. Он даже привел двух своих жен, чтобы познакомить с нами. Они казались не такими ворчливыми, как все другие женщины машукулумбе.

Наступил вечер, а вскоре за ним и ночь. Уже в сумерках размалеванные машукулумбе и носильщики вернулись домой. Бой посовещался с ними, отойдя в сторону. После этого слуги, чьи вещи оставались еще в лагере, принялись упаковывать свое имущество и сворачивать шкуры, на которых спали. Теперь я уже не сомневался, что они действительно решили уйти. Со стороны деревни к лагерю с криками приблизилось несколько человек. Эго были носильщики-матока. Они смешались со слугами, потрясая копьями, а один проткнул травяную ограду и пытался вытащить платки из лежавших рядом тюков. Это ему почти уже удалось, когда мы кинулись на него. Нападение оказалось настолько неожиданным, что вызвало сильнейшее замешательство среди пришедших. Они бросились врассыпную, толкая друг друга и стремясь оказаться как можно дальше от нас. В мгновение ока сцена, на которой разыгрались эти события, опустела.

Нас осталось совсем мало! Уста наши были сомкнуты, но взоры говорили больше, чем слова. Освальд уставился в землю. Лееб смотрел мне в глаза, словно спрашивая, как поступить. Жена взяла меня за руку. Стараясь скрыть слезы, она низко наклонилась к огню. Итак, нас бросили перед самой переправой через Луэнге, которая должна была послужить таким важным шагом вперед.

Мы понимали, что с бегством слуг над экспедицией нависла катастрофа. Теперь решение вопроса о носильщиках, без которых мы не могли двигаться дальше на север, целиком и полностью зависело от машукулумбе. Мы инстинктивно чувствовали, что при таких условиях нам далеко не уйти. Однако никто и не помышлял о том, чтобы вернуться с прежними носильщиками в страну Матока.