По пути в Лету

– системы как таковые не создали, зато эстетические, да и идеологические (а серьёзное отношение к литературе без идеологии, наверное, невозможно) взгляды, например, Курицына и Басинского мне ясны. Чего не скажешь о многих других критиках, вроде бы проработавших базовые эстетические понятия фундаментально…

Скудным было то время для создания систем. И, наверное, ошибка «первенцев свободы» состояла в том, что они шли вслед за ручейком современной им литературы, а не стремились повести ручеёк за собой к засыхающим оазисам. Хотя попытки были, но очень робкие.

Вот, например, в «Литературной России», в 52-м номере за 1997 год, было опубликовано интервью Марины Абашевой с Алексеем Варламовым, Олегом Павловым и Павлом Басинским под звучным названием: «Мы – ортодоксы». Журналист задаёт первый вопрос: «Что такое – «новый реализм», о котором говорят в связи с вашим творчеством – литературное направление, школа, группа?» И Басинский сходу объявляет: «Никакой школы не существует – упаси Бог. В этом как раз наше отличие от групп с манифестами: постмодернистов, концептуалистов, куртуазных маньеристов и т. д. Реализм – это мировоззрение, фундаментальный принцип».

И далее разговор идёт о частностях: творчестве друг друга, о журналах, близких писателях… Ничего, в хорошем смысле слова, ортодоксального… Не удивительно, что очень быстро тот круг «новых реалистов» распался. (Правда, Олег Павлов не раз во второй половине 90-х пытался объединить писателей-реалистов, вернуть художественной литературе смысл, уважение, вес, продолжить прерванную «переходным периодом» традицию… Одна из публикаций в той же «ЛР» называлась «Коренной вопрос. Манифест русских традиционалистов» (1996, № 29).

В тот момент борьба за традиции была актуальна, но на кондовой традиции далеко не уедешь – развитие всё-таки необходимо. Да и прозу того же Олега Павлова (а позже и Павла Басинского, когда он обратился к прозе) никак не назовёшь традиционным реализмом. Это скорее модернизм. Ну, или новый реализм…

К началу нулевых «первенцы свободы» в критике явно выдохлись. Большинство из них ушло в литературные обозреватели и литературные журналисты или всё больше тяготело к публицистике, и появилась потребность в «свежей крови».

Эта «свежая кровь» не заставила себя долго ждать. Не буду перечислять те десятки имён, что явились словно бы из ниоткуда. Остановлюсь на тех четырёх, что упомянул в начале статьи, перед неожиданной для себя самого попыткой экскурса в историю.

Начали Пустовал, Рудалёв, Беляков, Ганиева действительно впечатляюще. Почти без раскачки, без публичной пробы пера выдали большие, глубокие, смелые статьи (за исключением разве что Сергея Белякова, который имел ко времени написания статей немалый опыт публикации рецензий в журнале «Урал»)… Причём к современной им литературе, и в первую очередь к литературе своих сверстников, эти критики (а им тогда было от двадцати до неполных тридцати) имели немалые претензии.

«Молодая литература пробивает себе дорогу, пытается доказать целесообразность своего существования как-то по инерции, беспафосно, не криком, а всхлипом, как будто она сама в себе не уверена и постоянно колеблется перед перспективой смены рода деятельности»,

 – писал, к примеру, Андрей Рудалёв в статье «Обретение нового»… Валерия Пустовал так и вовсе в первой же своей статье призвала очищать писательскую личность (зачем и от чего надо чистить, читайте в её статье «Новое «я» современной прозы», «Новый мир», 2004, № 8)… И главное, каждый из этих критиков рассуждал не только о недостатках тех или иных произведений, но и говорил, какой он сам видит литературу, да и вообще жизнь, в которую только вступает. (И как это в духе русской критики! Почти все классики этого жанра начинали с громогласных заявлений совсем-совсем молодыми, а то и вовсе юными.)

Многое изменилось за десять с лишним лет. Критики познакомились лично с антигероями своих статей и перестали их критиковать (а может, антигерои вняли голосу критиков и исправились, как знать), подробно говорить о жизни в связке с литературой им, видимо, надоело, да и идеалы, наверное, поменялись, а то и исчезли…

Публикаций в толстых журналах (по крайней мере, представленных в «Журнальном зале») у этих критиков всё меньше. Вот цифры: Валерия Пустовая – 2012 год – 2, 2013 – 1; Сергей Беляков – 2012 – 3, 2013 – 2; Алиса Ганиева – 2012 – 1, 2013 – 0; Андрей Рудалёв – 2012 – 2, 2013 – 2…