По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии

При изложении особенности моделей познания в ког­нитивной психологии и сопоставлении их с такими прояв­лениями активности психического отражения как вероятностное и интенциональное предвосхищение, «по­вторение без повторения» как основа функционального развития памяти и т.п., уже отмечалась явная ограничен­ность рассмотрения изолированного следа памяти в сенсорном регистре как своего рода начала всех начал. Подобная картина процесса познания, в которой изуче­ние памяти начинается с изолированного следа, возник­ла там же, где по меткому замечанию Н.А.Бернштейна, появилось первое в мире «элементарное ощущение» — в обстановке лабораторного эксперимента. Если же исхо­дить при исследовании познания из представлений об Образе мира, то на первый план выступит целый ряд сле­дующих очевидных моментов.

Во-первых, в обычной жизненной ситуации стимул, как правило, воздействует на субъекта на фоне других, актуально присутствующих стимулов и событий. И имен­но этот контекст, как было проиллюстрировано на при­мере экспериментов Дж.Брунера определяет опознание, например, опознание знака 13 как букву В или цифру 13.

Во-вторых, в реальной обстановке запечатление акту­ального воздействия предваряется предвосхищением, опи­рающимся на те или иные уровни организации Образа мира. Это предвосхищение может строиться, как было показано в третьей главе, с опорой на вероятностную структуру прошлого опыта. Оно также может осуществлять­ся, исходя из семантической категоризации предшествую­щих событий. Подчеркнем, что прогнозирование с опо­рой на семантическую категоризацию событий, особенно когда эти события приобретают личностный смысл, за­нимает в структуре Образа мира более высокий иерархи­ческий уровень, чем прогнозирование с опорой на физи­ческие параметры стимуляции. В этих случаях, как бы парадоксально это ни выглядело, процесс познания как бы начинается с оценки общего смысла ситуации, кото­рая предваряет переработку отдельных чувственных впе­чатлений, отражающих физические «объектные» характе­ристики ситуации. Так, например, рассказывают об одном гроссмейстере по шахматам, который, оказавшись в ти­пичной ситуации эксперимента по изучению кратковре­менной памяти в ответ на вопросы о том, сколько фигур стояло на шахматной доске и как они стояли, с раздра­жением воскликнул: «Да не помню я как стояли фигуры и сколько их было. Но одно знаю точно. Белые начинают и дают мат в два хода». Знание, дающее возможность стро­ить прогнозы даже в неопределенных ситуациях и отно­сить эти ситуации к той или иной категории, предше­ствует актуальному воздействию, представляет собой один из глубинных уровней организации Образа мира, уровень «значений». Но откуда возникают в Образе мира «значе­ния», в контексте которых происходит преобразование чувственных впечатлений? Для вырванного из контекста деятельности человечества представления о процессе по­знания ответ на вопрос о природе значения — тайна за семью печатями. Сущность же возникновения значения следует искать в том, что Природа значений не только не в теле знака, но и не в формаль­ных знаковых операциях <...>. Она — во всей совокупнос­ти человеческой практики которая в своих идеализиро­ванных формах входит в картину мира» 1983, с.261).

Значение — важная, но не единственная единица, ха­рактеризующая глубинные структуры Образа мира. Дело заключается в том, что если на относительно ранних эта­пах жизненного пути личности операциональные харак­теристики деятельности, связанные со значениями, определяют построение Образа мира, в частности — мо­тивы и цели конкретной деятельности определяют, будет запомнено, то впоследствии взаимоотношения меж­ду личностью и деятельностью меняются; сама личность, ее мотивационно-смысловые ориентации на будущее ста­новятся основой выбора мотивов и целей конкретной дея­тельности, в которой идет дальнейшей строительство