Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Карл V, а затем Филипп II использовали деньги для наращивания армейской мощи, но, как и в случае со Столетней войной, инвестиции не окупились. Уже к середине 1540-х гг. «Фуггеры, – по словам современника, – утомились от имперских займов; они увязли так глубоко, что им приходилось подолгу ждать возвращения своих денег»{449}. Аугсбургские банкиры попали в ловушку. Нельзя было не кредитовать монархов, поскольку это могло вызвать гнев повелителей. Но наращивание кредитования снижало шансы на возврат денег. И более того – ввергало Фуггеров в долги, поскольку для изыскания средств им приходилось брать займы на антверпенском финансовом рынке, распространяя свои облигации – так называемые Fuggerbriefe{450}.

В 1557 г. Филипп прекратил платежи и лишь через пять лет после дефолта заключил с Фуггерами договор о реструктуризации долга, в соответствии с которым доходность бизнеса аугсбургских банкиров резко снизилась. Теперь они просто получали ренту в размере 5 % годовых и в лучшем для себя случае могли продать испанские бумаги (хурос) по резко снизившемуся курсу{451}. В 1575 г. произошло второе банкротство Испании, а в 1607 г. – третье. Теперь уже Фуггеры понесли прямые убытки на сумму более 3 млн дукатов, что привело фактически к гибели этой финансовой империи. Вместе с Фуггерами к упадку стал клониться весь аугсбургский бизнес. С 1556 по 1584 г. на грани разорения оказалось не менее 70 фирм. В 1614 г. потерпел банкротство дом Вельзеров – второй по мощи после Фуггеров{452}.

Банкротство испанской короны нанесло мощный удар по европейской экономике, поскольку пострадали кредиторы, приобретавшие бумаги в Антверпене. А те, кто не пострадал от неплатежеспособности Габсбургов (например, лионцы), пострадали от банкротства Франции, случившегося в 1558 г.{453}

Рентоориентированное поведение

Наряду с откровенной «прихватизацией» имуществу собственника угрожало еще и стремление сильных мира сего к извлечению ренты, возможность которого вытекала из их привилегированного положения.

Первым видом рентоориентированного поведения являются произвольные денежные изъятия, осуществляемые сеньорами у городов. Формально подобная деятельность напоминает налогообложение. Однако в основе своей средневековые поборы носили принципиально иной характер. Налог модернизированного общества взимается в соответствии с законом по определенной ставке. В отношениях же средневековых сеньоров с подвластными им городами возникали коллизии, вызванные желанием властителей захапать побольше денег, как только у них появляется подобная возможность. Конечно, здесь не могло быть абсолютного волюнтаризма, поскольку традиция сдерживала аппетиты сеньоров. Но даже величину традиционных повинностей можно было трактовать по-разному.

Например, бюргеры Амьена должны были платить при въезде с товаром в город и отчислять пошлину с каждой сделки[47]. Это еще было похоже на налогообложение. Но взвешивать продукцию разрешалось лишь на весах сеньора (естественно, за деньги), а если торговля осуществлялась в лавках, принадлежавших феодалу, то взималась и арендная плата. При строительстве собственного дома, торговых или складских помещений горожанин снова раскошеливался. И даже в тех случаях, когда событие вообще не имело к нему отношения, бюргер доставал деньги из кармана. К примеру, когда дочь сеньора выходила замуж или когда его сын вступал в рыцарский чин{454}

. В большинстве этих случаев господин получал деньги, просто пользуясь своим монопольным положением.

Вне городских стен было не легче. Когда купец оказывался на «чужой территории», он быстро расставался с деньгами. Торговые пути контролировались местными сеньорами, устанавливавшими таможни, на которых взимались пошлины за проезд. Если в 1200 г. на Рейне дань с проезжающих купцов брали 19 раз, то к 1300 г. – уже 54{455}. В XIV в. на Рейне было 64 заставы, на Эльбе – 35, на Дунае – 77{456}. Поскольку заставы перекрывали торговые пути, обогнуть их было невозможно. Рента взималась благодаря монопольному праву феодала контролировать определенную точку. И по сей день следы рентоориентированного поведения сохранились в долинах рек Адидже (Италия) и Инн (Австрия), где можно видеть остатки большого числа замков, контролировавших местность в Средние века. Один из самых ярких примеров – Эренфельс на Рейне возле города Рюдесхайма. Полуразрушенный замок возвышается над рекой, а внизу, на островке, стоит еще и сторожевая башня. Купец никак не мог миновать эти укрепления, тем более что часть Рейна здесь непроходима из-за порогов. Судну оставалось лишь прижиматься вплотную к тому месту, где находились таможенники, взимающие плату.