Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Впрочем, существовали и объективные обстоятельства, благодаря которым флорентийцы «выиграли тендер» на управление папскими деньгами. Только у них имелись мощные купеческие ассоциации и сеть филиалов в различных странах Европы, поскольку Флоренция вела там свой бизнес, связанный с шерстью{767}. Флорентийцы фактически некоторое время контролировали финансы не только Рима, но и тех стран, в которых работали

{768}. В итоге Флоренция стала одним из самых динамичных финансовых центров эпохи. Доходность бизнеса по кредитованию папы, а также английского и сицилийского монархов доходила у семей Барди и Перуцци до 33 %, в то время как торговля шерстью приносила лишь порядка 12 %{769}

. Со второй половины XIV в. флорентийцы потеряли ряд объективных преимуществ, однако их деловые контакты со Святым престолом по-прежнему поддерживались.

Вопрос о том, какую роль играли церковные деньги в становлении крупных капиталов, хорошо изучен на примере семьи Медичи, хотя считается, что она никогда не оперировала столь большими деньгами, как Барди или Перуцци. Основатель династии Джованни ди Биччи кредитовал авантюриста Бальтассаре Коссу, который в 1410 г. стал папой Иоанном XXIII и сразу же доверил банку Медичи вести финансовые дела курии. Отношения их были крайне близкими: во многих письмах Косса называл Медичи ближайшим другом{770}. Римский филиал банка в это время приносил больше половины всего дохода, несмотря на наличие бизнеса в ряде других городов. И хотя Иоанн вскоре оказался низложен, Медичи удалось сохранить хорошие отношения со Святым престолом, уделив серьезное внимание новому папе – Мартину V. С 1420 по 1435 г. банк Медичи получал от церкви 63 % своих прибылей. Около трети доходов банка по-прежнему поступало за счет римского филиала, работники которого даже сопровождали папу в поездках. Причем внимание уделялось не только понтифику. Деньги стекались в банк со всех сторон. Вклады принимались от многих значительных лиц, связанных с церковью, – кардиналов, епископов, папских легатов и богатых паломников. Среди вкладчиков были Генри Бофорт, епископ Винчестерский, сводный брат короля Англии и кардинал Герман Дверг, близкий друг папы Мартина

{771}. Использование такими людьми флорентийских банков, безусловно, впечатляет, поскольку в целом для богачей, не занимавшихся бизнесом (особенно за пределами Италии), в то время свойственно было держать свободные деньги в сундуках{772}

.

Разбогатев на связях с церковью, Козимо Медичи смог использовать свои деньги для установления контроля над Флоренцией. А оказавшись у руля, он стал выгодно зарабатывать, кредитуя Синьорию. Почти половина городских займов приходилась на долю десяти человек, либо принадлежавших к семейству Медичи, либо тесно с ним связанных{773}. Таким образом, можно сказать, что финансовая деятельность итальянских компаний строилась не столько на кредитовании прибыльных рыночных операций, сколько на личных связях со слабыми властями, неспособными эффективно управлять бюджетом, а потому позволявшими бизнесу перекачивать себе часть ресурсов, аккумулируемых при помощи налоговых сборов. Любопытно отметить, что капиталы «олигархов» позднего Средневековья и пореформенной России ХХ в. формировались похожим образом.

Костры процветания

Город, сформировавшийся в Северной Италии вследствие описанных выше обстоятельств, стал совершенно необычным явлением, качественно отличавшимся от европейских городов прошлого и от городов, сложившихся в других частях света. Этот город не был ни военно-административной базой аристократии, ни кормушкой государей, аккумулирующих средства для ведения боевых действий. Хотя имущество горожан не стало по-настоящему защищенным (в современном смысле слова), крепостные стены и самоуправление позволяли минимизировать риски собственника, насколько это вообще возможно было в то время. Торговцы, банкиры и ремесленники занимались бизнесом, богатели, предъявляли спрос на новую рабочую силу, притекавшую из окружающей местности, увеличивая численность населения. Формирование такого города можно, наверное, назвать «черным лебедем», если воспользоваться модной сегодня терминологией Насима Талеба{774}. Его появление оказалось неожиданным и даже случайным (если под случайностью понимать уникальное сочетание отмеченных обстоятельств). Причем тот перелом, который совершился в развитии Европы под воздействием этого «черного лебедя», во многом оказал влияние на дальнейшие события.