Под сенью клинка

- Да, - согласился Дерек. - Что мне ещё остаётся?

Советники смутились. Потом Дагор попытался объяснить:

- Тут некого просить, владыка... об этом не говорят, но... наш мир, он... почти нижний, если вообще не нижний... всё бессмысленно - нас не слышат...

Купец вздрогнул, а Хельм продолжил:

- Не хотелось бы в это верить, но Талина же рассказывала - нижние ходят под горами. Тот мужик, что стоял за мостом и ловил мага - видать нижний и был. Если они так близко, то... наш мир вряд ли средний. Мы даже не знаем, есть ли у нас проводник. Если нет - мы все обречены, владыка, мы никогда не выберемся отсюда. Наша дорога - только вниз, и все наши старания и страдания - напрасны.

- Ну зачем уж так-то... - передёрнул плечами Ильм, - зачем уж мрачно-то так... прям иди и вешайся... нельзя так...

- Говорят - проводник есть, - не обратил внимания на его слова Хельм, - но... вдруг это только легенда или мечта? Эльфы - они, может быть, и знают, но никому не говорят... или не хотят расстраивать... Скорее всего - наш мир забыт и брошен. Здесь некого просить, владыка. Никто не услышит. Потому никто и не просит.

Дагор замолчал, с сочувствием глядя на Дерека. Советник по финансам принялся внимательно изучать носки своих сапог.

- Нет, - отрезал Дерек. - В нижних мирах не рождаются дети. Просто все привыкли рассчитывать только на магов. А они - не всемогущи. Оставьте меня.

Они смотрели вслед уходящему владыке. Когда за ним закрылась дверь, Ильм осторожно оглянулся по сторонам и спросил почти шёпотом:

- Слышь, а ты откуда про проводника знаешь?

- Архив Улара разбирал, - ответ прозвучал невесело, - там было много интересных копий эльфийских летописей. Не всё - обрывки или выжимки... А ты откуда слышал?

- На юге мир совсем другой, - пояснил Хант, - там много о чём говорят, что у нас забыто давно. И свитки можно спокойно прочитать в архивах - плати только. Я услышал и заинтересовался - но там ничего не понятно. Даже смотрителю за перевод заплатил - только всё равно ничего не понял. Но южане надеются, что проводник всё же есть, иначе... а эльфы что пишут?

- Эльфы? - переспросил Хельм. - Да что они могут написать... Название нашего мира у них интересное - Тонущий, с сопроводительной мелодией - "но ещё есть слабая надежда...", и мелодия-то такая - сомневающаяся очень... Может, она и правда есть? Я честно, мало что прочитать успел - искать наводчика надо было спешно. Там каждый удар сердца на счету был - не до летописей. Понял только - не меньше шести проводников нас бросили. Про пятого написано "сбежал", с мелодией "и его сложно за это осуждать...", это ещё при прадеде нынешнего эльфийского короля - сам понимаешь, сколько с тех пор воды утекло... Про шестого - "ушёл и оставил", про седьмого - "забрали", с сопроводительной мелодией... как бы так перевести... "зарвался" - это уже при отце короля. А прислали ли нового - я не нашёл. Как они так живут, эльфы? У них память другая? Или они не помнят ничего из прошлого?

Купец почесал в затылке.

- Да так же как и мы, наверно, - предположил он, - ты себя в детстве часто вспоминаешь? А ведь надо будет - припомнишь. Спроси чего полегче.

Стемнело. Они постояли перед порогом гостиницы и вошли внутрь.

Он прошёл к себе и закрыл дверь. Неважно - услышат ли его. У него нет выбора.

"Но если б я пришёл к ней в первую ночь... если б я пришёл к ней тогда... я думал бы сейчас, что это мой ребёнок..."

Он стоял у закрытой двери и не знал - как это, просить... он никогда не просил.

"Пусть она выживет", - шептал он на родном языке, наступая на горло собственным желаниям, - "пусть она и её... её... её... пусть девочка тоже выживет, мне так стыдно, я... я предпочёл бы, чтоб её не было... но если она есть - не могу же я просить, чтоб выжила только Талина... пусть... девочка... тоже... выживет... пусть она... пусть они... обе... выживут..."

Он чувствовал себя мерзавцем - будь это его дочь, он рыдал бы сейчас, умоляя сохранить её. Будь это чей-то чужой ребёнок, не Талины и не неизвестно какого... ублюдка... - слова не пришлось бы выталкивать из себя неимоверным усилием воли, они давались бы ему легко, даря уверенность в собственном благородстве. Это так просто - просить за других, за тех, кто не отнимает у тебя любимую женщину. И совесть бы не мучила. И не обжигал бы щёки жуткий стыд от надежды, что Талина - очнётся, а ребёнок... ну что там, полторы дюжиницы, его и нет ещё... а удар был такой сильный... Он никогда не предполагал, что окажется в такой ситуации. И уж никак не думал, что его желания могут быть столь ужасны, а душа - столь черна. Оказывается, он совсем не знал самого себя... но если бы он пришёл к ней в первую ночь... если бы он пришёл к ней тогда...

"Пожалуйста, пусть она выживет... и... пусть эта не моя девочка тоже выживет... пожалуйста..."