Под стягом Святослава

И только Свенельд был суров и молчалив. Он мрачно смотрел на юного воина, словно чуял в нем еще одну преграду своим честолюбивым замыслам.

— Ну ладно, поехали! — Князь тронул поводья.

— Ты езжай к шатру моему, — приказал Добрыня отроку. — Найдешь тысяцкого Скопу, того, кто коня тебе дал. Скажешь моим именем, чтоб одел тебя по чину… Потом приезжай в княж-терем. Страже покажешь это. — Добрыня протянул ему лоскут полотна со своим знаком. — Тебя проведут ко мне, я распоряжусь. Да не мешкай.

Как ни хотелось Ратьше вскочить в седло и сломя голову мчаться к Скопе, он решил подождать, пока великий князь отъехал на значительное расстояние. И правильно сделал: властитель Руси заметил это…

К воротам Верхнего города Ратьша Сокол подскакал, когда солнце уже коснулось верхушек деревьев и на Воиновом поле полыхнули сотни костров. На стенах крепости загорелись факелы и встала ночная стража. У ворот один из воинов приказал:

— Коня тут оставь, приглядят… Пошли.

Сам Киев Ратьша видел впервые, а в детинце и быть не мечтал: удивительный сон продолжался.

Перед капищем Перуновым отрок пал на колени и прокричал:

— Благодарю тебя, боже!

Трехметровый идол смотрел на него выпуклыми рубиновыми очами, и восемь негасимых костров отсвечивались в серебряных усах его. Закат окрасил кумира в красный цвет, и казалось, он только что выкупался в крови. Три пучка золотых молний в его поднятой правой руке виделись Ратьше настоящими.

Стражник, склонив непокрытую голову, постоял немного, потом тронул отрока за плечо:

— Тебя ждут…

Прошли в ворота детинца. Там рычали псы-волкодавы во дворах воевод и старцев градских. Ратьша вертел головой в разные стороны: все казалось ему диковинным. Пламя костров и тускнеющее небо освещали подъезд огромного каменного дома с тремя башнями. На площади возле него, в кругу из костров, толпились люди в ратной одежде. Тут столы стояли, полные снеди и медового питья. Богатыри шумно пировали.

— Княж-терем, — показал стражник на каменный дом.

На крыльце охраны не было: заходи кто хочет. Но видимо, хотя желающих войти было немало, да не всякий решался. Многие с любопытством проводили взглядами нарядного отрока.

Стражник ввел Ратьшу в гридницу. Огромная зала была освещена факелами, воткнутыми в стены. За длинными дубовыми столами сидело несколько сот нарядно одетых людей. Здесь было гулко-шумно, отдельных слов не разобрать.

Дозорный уверенно пошел вперед к дальнему концу стола. На них никто не обращал внимания… Наконец отрок увидел князя. По левую руку от него сидели хмурый Свенельд, Добрыня, Ядрей с вечно благодушной улыбкой на лице, грузный великан Претич. Других нарочитых мужей Ратьша не знал.

— A-а, удалец, брат Сокол! — крикнул князь. — Иди сюда!

Провожатый, поклонившись, ушел. Ратьша не решился и шага ступить.

— Иди, говорят! — приказал Святослав. — Ты что такой робкий? А сказывал… Да ежели ты и к ворогу так, то…

— Дак ты ж не ворог, — сказал Ратьша.

— Верно, не ворог! — расхохотался князь. — Остер, находчив. Молодец!

Ратьша подошел ближе.

— Свенельд, подвинься. Нынче Соколу место подле меня. Нынче он в братство наше входит.

Добрыня потеснил Ядрея и Претича. Свенельд, ворча, освободил место около князя. Ратьша, помедлив мгновение, сел.

Святослав смотрел на него весело: парень ему нравился. В нем он видел себя, каким был десять лет назад. Угадывал в юном охотнике порывистую душу воина, неодолимую отвагу и мужество: вон из-под рубахи рваный шрам виднеется — не иначе, с медведем повздорил. Князь редко ошибался в людях и тем, помимо государственных и ратных дел, славился среди своих соратников.

— Ведаешь ли, Сокол, закон побратимства?

— Ведаю, великий князь!

— Давай тогда исполним его. — Святослав подал отроку свой кинжал.

Ратьша схватил клинок, надрезал ладонь левой руки, и капли крови упали в полную чашу-братину. Князь бросил в нее серебряный перстень и первым сделал глоток… Богатырский ковш пошел по кругу. Отрок видел, как к нему припадали прославленные воеводы Свенельд, Добрыня, Ядрей, Претич… И если раньше удалой охотник считал, что с ним шутят просто-напросто, то теперь…

— Князь!.. — вскочил Ратьша со скамьи. — Да я… да я… голову за тебя положу хоть сейчас!

— Ну-ну. Голову и дурак сложит. Пускай вражьи головы с плеч слетают, — сказал Святослав. — И не мне голова твоя надобна, а Руси Святой! Дело ратное тебе знать надобно. Добрыня взял тебя коноводом к себе — честь великая! Не будь ленив и празден — будь расторопен и усерден. Учись володеть копьем и мечом. Есть от кого отмахиваться: много ворогов лютых у Руси Светлой…

Ратьша каждое слово князя принимал как завет, боясь пошевелиться и громко дышать.

«И на меня Святослав-князь надежу держит, — мелькнула у него счастливая мысль. — За Русь Святую жизни не пожалею, а в обиду ее не дам никому!»

Тем временем пустая братина вернулась к хозяину. Святослав достал из нее перстень, подал Ратьше:

— Носи с честию, Сокол-удалец. Теперь ты кровный брат всем нам. Не потеряй…

— Только с мертвого снимут!

— Ну-ну. Больше о жизни думай… Иди, Сокол, к трудам ратным, неча к пиру привыкать.

Ратьша вскочил, земно поклонился.