Подарок из страны специй

Сказать, что шестипалый остолбенел от шока, – не сказать ничего. Да и все были в ужасе – в машине, в стекольной крошке, на руках у водителя, лежал окровавленный старик, не подающий признаков жизни. После долгого причитания и общения, видимо, с потусторонними силами Атом выволок его наружу и положил на землю у дороги. Все потихоньку стали выползать из машин. Подходить к лежащему телу было, конечно, боязно, но Катя почему-то решилась, хотя мысль, что дядя умер, сильно ее пугала. Вспомнив свои детские врачебные мечты и школьные навыки по оказанию первой медицинской помощи, она боком-боком, как крабик, подошла к раненому. Он вполне себе дышал, и казалось, что просто спит. Это вселило в начинающего доктора уверенность, и Катя принялась вынимать из него осколки стекла, которые играли и переливались на солнце, придавая старичку очень праздничный и гламурный вид. Раны заливала водкой, которую родители всегда брали с собой для подарков. Старик постанывал. Углубившись в свое медсестринское дело, Катя не заметила, как вокруг нее выросла толпа зевак. Откуда? Подземные жители, вылезшие наружу? Или надземные, спустившиеся с небес? Ведь пейзаж был абсолютно безжизненно-лунным, и никаких жилых построек даже близко не наблюдалось. Люди молча стояли и смотрели. То на старика, то на европейских пришельцев. Но когда Атом, размахивая своей шестипалой рукой, начал им что-то объяснять, те с поклоном и довольно почтительно отошли подальше и хором закивали, сложив перед собой ладони в знак почтения.

– Можем ехать, я все уладил, мой шестой палец снова меня не подвел, – сообщил Атом.

Старик же громко закряхтел, открыл глаза и стал вертеть головой, пытаясь понять, почему он лежит на дороге, от него пахнет спиртом, а рядом молоденькая иностранка, вытаскивающая стекло из его ноги.

Ясно, что ни в какой Джайпур уже не поехали, а развернулись домой. Обратная дорога была тяжелая. Повезло еще, что обе машины завелись и остались на ходу, лишившись только лобовых стекол, фары и двух боковых зеркал. Да, их внешний вид совсем теперь не внушал доверия, но ехали, хоть и на том спасибо, – колеса и мотор были на месте. Путники, как бедуины, замотали лица платками, чтобы в рот не попала пыль или какие-нибудь несъедобные насекомые, и надели очки, чтобы кое-как защитить глаза, – ветер бил в лицо, наполняя машину мошками, которые размазывались на лету об очки. Да и жара шпарила вовсю. Оказалось, что сильный жаркий ветер иссушал очень быстро, дышать было нечем, снова и снова хотелось пить. А когда выехали на большую дорогу, стало еще хуже – к жаркому, изнуряющему ветру добавилась мощная вонь от старых грузовиков, которую надо было терпеть еще больше часа.

Поездка в Джайпур «удалась».

Как только въехали в Дели, грязные и голодные, стали искать, где останавливаются на перекус дальнобойщики, уж они-то места знают. Увидели такую точку с парочкой сказочно разукрашенных отдыхающих грузовиков и с нервной голодухи остановились прямо за ними, у маленькой уличной едальни при дороге. Сухощавый повар, старый и темнокожий, готовил прямо при заказчиках. Путники из разбитых машин медленно вышли, сняли грязные платки, но лица уже впитали в себя пыль и приобрели землистый цвет, а воду всю давно уже выпили, и помыться было нечем. Пытались кое-как отряхнуться, но добились лишь того, что песок еще сильней заскрипел на зубах.

Сесть было негде, не предусмотрено, вот все и встали в круг у раскаленного глиняного тандыра, похожего на гигантское осиное гнездо. Дырявый навес только делал вид, что слегка защищает от солнца, жарко было неимоверно, а тут еще и печь, раскаленная добела. Сил отойти уже ни у кого не нашлось. Торговец оглядел пришедших, шепнул что-то мальчугану, совсем еще малышу, и отогнал настойчивого пса, который яростно нюхал воздух. Потом взял какой-то прихват и вынул только что приготовленных оранжево-черных цыпляток, разложив их на больших металлических подносах вместе с пиалочками всевозможных соусов, огуречной райтой и чатни. В этой же печи подходили лепешки, прилепленные к внутренним стенкам. Близко к ней подойти было невозможно, она пыхтела своими четырьмястами градусами, а если добавить и уличные сорок пять, то для людей это был явный перебор, хотя, казалось, повар был привычным работать в горячем цеху. Из избушки вышел парнишка, пыхтя и таща за собой несколько складных стульчиков, стареньких и расшатанных, чтобы путники отдохнули с дороги. Как только все устроились, каждому принесли по корявому подносу с цыпленком, и это, пожалуй, был самый запомнившийся момент путешествия. Невозможно уставшие, обезвоженные, иссушенные и обессиленные, они сидели и смотрели на проезжающие мимо машины, тощих коров, облепленных мухами, и детей, играющих в пыли. И ели самые вкусные в мире тандури. Ели молча, переживая и запивая неудачную поездку взятой с собой подарочной водкой. Вернее, ее остатками. Но были в этот момент абсолютно счастливыми.

Хинди руси бхай бхай!