Поддай пару! Вор Времени

– Я не понимаю, почему у меня вдруг возникло желание привести мою руку в резкий контакт с твоим лицом, – удивилась госпожа Коричневая.

– Вот именно, – подтвердил господин Белый. – Ты не понимаешь, значит, это опасно. Произведи действие, и мы узнаем больше.

Она ударила его.

Он поднял руку к щеке.

– Регистрирую непроизвольные мысли об уклонении от повторения данного опыта, – сообщил он. – А еще ощущение тепла. Примечателен факт, что тело, похоже, и правда умеет мыслить самостоятельно.

– А у меня, – сказала госпожа Коричневая, – возникли непроизвольные мысли об удовлетворении и опасении.

– Мы уже многое узнали о людях, – повторил господин Белый.

– Но зачем? – спросила госпожа Коричневая, опасения которой резко усилились, когда она увидела искаженное лицо господина Белого. – Для достижения наших целей они уже не имеют значения. Время кончилось. Они превратились в ископаемых. У меня под одним глазом дергается кожа.

– Ты обвиняешься в неадекватном мышлении, – сказал господин Белый. – Они существуют. Поэтому мы должны максимально подробно их изучить. Я хотел бы продолжить эксперимент. Мой глаз функционирует идеально.

Он взял топор с рыночного прилавка. Госпожа Коричневая отступила еще на шаг.

– Непроизвольные мысли об опасении значительно усилились, – констатировала она.

– Однако это лишь кусок металла на куске дерева. – Господин Белый помахал топором. – Мы те, кто видел ядра звезд. Мы те, кто видел горящие миры. Мы те, кто видел страдания космоса. Что в этом топоре способно вызвать опасения у нас?

Он взмахнул топором. Удар был неуклюжим, и человеческое тело гораздо прочнее, чем кажется многим, но шея госпожи Коричневой вдруг взорвалась тучей разноцветных пылинок, а сама она осела на землю.

Господин Белый окинул взглядом стоявших рядом Аудиторов, и они мгновенно отступили от него на пару шагов.

– Ну, кто-нибудь еще желает принять участие в эксперименте? – спросил он.

В ответ раздался хор поспешных отрицаний.

– Отлично, – одобрил господин Белый. – Воистину мы уже многому научились!

– Он отрубил ей голову!

– Не кричи! И пригни свою башку! – прошипела Сьюзен.

– Но он…

– Думаю, она уже знает об этом. Кстати, не она, а оно. И он тоже оно.

– Что тут происходит?

Сьюзен спряталась в тени.

– Я не совсем уверена, – пожала плечами она. – Но мне кажется, они попытались сделать для себя человеческие тела. Кстати, получились совсем неплохие копии. А теперь они пытаются вести себя по-человечески.

– Ты называешь это по-человечески?

Сьюзен с печалью посмотрела на Лобсанга.

– Что, редко выходишь из дома, да? Мой дедушка говорит, что, если разумное существо обретает человеческий облик, оно и мыслить начинает тоже как человек. Форма определяет функцию.

– То есть это было действие разумного существа? – уточнил по-прежнему шокированный Лобсанг.

– Ты не только редко выходишь из дома, но еще и историю плохо знаешь, – грустно сообщила Сьюзен. – Ты слышал что-нибудь о проклятии оборотней?

– Разве быть оборотнем – это еще не достаточное проклятие?

– Они так не думают. Но если они проведут в облике волка достаточно длительное время, то так волками и останутся, – пояснила Сьюзен. – Волк – это очень сильная… форма, понимаешь? Разум остается человеческим, но волк лезет сквозь ноздри, уши и лапы. А о ведьмах слышал?

– Мы… украли у одной из них помело, чтобы добраться сюда.

– Правда? Значит, повезло тебе, что конец света все же наступил, – хмыкнула Сьюзен. – Так или иначе некоторые из ведьм, лучшие из лучших, умеют делать такую штуку, которую они называют Заимствованием. Они способны проникать в разум животных. Очень удобно. Но самое главное – уметь вовремя выбраться оттуда. Ведь можно навсегда остаться уткой, если слишком надолго застрянешь в ее голове. Да, очень сообразительной уткой, уткой, так сказать, с воспоминаниями, но тем не менее уткой.

– Поэту Хохе как-то приснилось, что он превратился в бабочку, и, проснувшись, он спросил: «Я человек, которому приснилось, что он превратился в бабочку, или бабочка, которой снится, что она человек?» – поведал Лобсанг, пытаясь поддержать разговор.

– Правда? – с интересом спросила Сьюзен. – И кем он оказался?

– Что? Да кто знает…

– А как он писал свои стихи?

– Кисточкой, конечно.

– Он не порхал, выписывая в воздухе весьма информативные кренделя, не откладывал яйца на капустные листья?

– Никто не упоминал ни о чем подобном.

– Значит, скорее всего, он был человеком, – констатировала Сьюзен. – Интересно, но нам ничем не поможет. Разве что ты можешь сказать примерно то же самое про Аудиторов. Им снится, что они стали людьми и их сон стал реальностью. А они совершенно лишены воображения. Как и мой дедушка, честно говоря. Они могут создать идеальную копию чего угодно, но сотворить что-то новое? Нет, на это они решительно не способны. А вообще, по-моему, они пытаются выяснить, что значит быть человеком.

– И что же это значит?

– Что ты контролируешь себя гораздо в меньшей степени, чем тебе это кажется. – Она еще раз окинула внимательным взглядом толпу на площади. – Ты что-нибудь знаешь о создателе часов?

– Я? Нет, не совсем…

– Тогда что ты тут делал?