Подмена

Ну, ладно. Никогда это же хорошо? Нервная горячка быстро покидала тело, и я стала особенно остро ощущать все: прохладное стекло под босыми ногами, боль в порезанных пальцах и ладонях, дрожащих от недавнего предельного напряжения мышцах и то, как противно стягивала кожу подсыхающая кровь. Дверь в другом конце прохода открылась, когда нам оставалось до нее несколько метров, но некто с той стороны, видимо, решил мгновенно ретироваться, увидев нас с деспотом, и я даже не успела разглядеть, кто это был.

Дальнейший путь проходил в почти полной темноте, и сколько я не щурилась, рассмотреть окружающее не могла. Снизить скорость Грегордиан и не подумал. Или он прекрасно знал тут каждый сантиметр, или его глаза в освещении не нуждались. О том, что мы ступили на лестницу, я узнала, когда смачно ударилась пальцами ноги об первую же ступеньку. Слезы брызнули из глаз, и, зашипев разъяренной змеей, я выронила кинжал и выдернула руку из захвата Грегордина, отчего изрезанная ладонь запылала. Как будто мне и до этого было недостаточно больно!

— Черт возьми! — не зная, за какое первое место схватиться, сдавленно крикнула я. — Мог бы и предупредить, что здесь проклятая лестница! Я же не вижу тут ни зги!

— Я забыл, — это было единственное оправдание, которым меня удостоил деспот, а потом молча обхватил и бесцеремонно плюхнул животом на свое жесткое плечо и понесся вверх с такой скоростью, что кожа у меня покрылась мурашками от сквозняка. И хотела, может, высказаться, но вести диалог с задницей деспота, которую, кстати, даже не могла рассмотреть в темноте, сочла глупым. Невесть откуда взялась мысль, что я как в каком-то чокнутом водевиле сегодня. Сначала был ужастик с расчлененкой, теперь как романтическую героиню таскают, даром что грязную и голую, а апофеозом, судя по всему, будет задорное порно. Я реально схожу тут с ума!

Буквально спустя пару минут стало светлее и теплее, и я смогла, извернувшись, разглядеть обычный прямой коридор. Единственным украшением и предметом интерьера тут являлась толстенная ковровая дорожка, гасившая звук шагов деспота, цвета которой я не могла разобрать. Были еще окна через равные промежутки в стенах и все. Еще одна довольно крутая, но короткая лестница, по которой Грегордиан практически взлетел, ничуть не сбив дыхания. Едва слышный звук открываемых дверей, и я оказываюсь снова на нетвердых ногах, уткнувшись носом в его грудь.

— Все вон! — отрывистая команда, и я успела заметить, как мимо нас скользнули темнокожие брауни в местной оранжевой униформе, а потом тихо закрылись двери.

Думать о том, какой вид им предстал на мою собственную задницу я сразу же перестала, когда ощутила полностью готовый к действию член Грегордиана, упершийся мне в живот. Попыталась оглядеться, но деспот снова обхватил мое запястье и вынудил идти за ним в соседнее помещение, оказавшееся подобием моей ванной в Фиг Болге, но гораздо больше, роскошнее и выполненной в глубоком черном цвете.

— Где мы? — спросила, глядя на кристально прозрачную воду в здоровенном бассейне-ванне.

— В моих личных покоях, — ответил Грегордиан и повел мимо, к дальней стене, по которой лился живописный поток, немного задерживаясь и вихрясь водоворотом в большой круглой каменной чаше на полу. Такой же непроглядно черной, как и все тут. Ну, каков хозяин, таковы и апартаменты. Едва я, подталкиваемая Грегордианом, встала в центр чаши, поток, лившийся по стене, изогнулся, будто живое создание, и хлынул мне на голову. Теплая вода начала свой путь по моей коже, и я снова зашипела от ощущения жжения то там, то тут и даже инстинктивно попыталась отклониться от потока. Но деспот властно положил ладони мне на плечи и придержал, пока первые острые ощущения не прошли, оставляя только нарастающее удовольствие от очищающейся кожи. Оказалось, мои повреждения только порезанными ладонями не были ограничены. Ссадины на локтях, правом бедре и, похоже, на лопатке, пара длинных глубоких царапин на запястьях. В общем приятного мало. Хотя могло быть ведь еще и хуже.

— Почему ты… — убил? Прикончил? Разодрал на части? — Лишил жизни этих… — Кем они были? Будто теперь это важно, когда они стали не более, чем кучей мертвой плоти.

— Хийсы, — равнодушно подсказал Грегордиан и чуть потянул меня за волосы, а потом налил что-то с приятным, чуть резковатым травянистым ароматом на них и начал растирать, взбивая пену. — В комнате пахло твоей кровью.

Погодите-ка, архонт Грегордиан собственной персоной моет мне голову, я же все правильно понимаю?

— Я сама, — пробормотала в легком шоке еле слышно.

— Что сама? — вернул мою голову под поток воды, промывая.

В его обращении не было особой щепетильности и уж тем более намека на нежность. Но сам факт подобного проявления заботы привел меня в крайнее замешательство. Уж скорее бы я ожидала, что он сунет мне в руку мыло и потребует вымыть себя, чем это.