Темных призраков не стало, Словно дыма битв: Сердце в мире отыскало Образ для молитв! У желанного порога Робко стынет кровь: То блаженная тревога — Первая любовь! И свежа, как ландыш мая, Юностью блестя, Вот стоит она, живая, Грез твоих дитя…И вот она с тобой идет в лесную тень,Где в яркой зелени, осыпав старый пень, Белеют звездами ромашки,И шелк ее волос колеблется едва,И ветер утренний ей дышит в рукава Ее узорчатой рубашки;Уж наших спутников замолкли голоса.Кругом — зеленый мрак, пахучая роса… Застигло нас уединенье…Признанье вырвалось невольно у тебя,Ты высказал его, робея и любя, Едва сдержав свое волненье.А помнишь ли ту ночь, когда в волнах рекиПомеркшей пристани дрожали огоньки И в лодке хор звучал певучий?..В тот миг она рукой взмутила пену струй,И влажных пальчиков коснулся поцелуй, Как воздух нежный и летучий.Иль поздней осенью, при сумраке дневном,Пред затуманенным, обрызганным окном Ты с ней сидишь, бывало, рядом,И, очарованный, не смеешь ты дохнуть,Следя, как движется ее живая грудь Под скромным будничным нарядом.А это первое объятье нежных рук,Когда в твоей груди родного сердца звук Отдался в трепетном биеньи,И грезились тебе: то запах темных кос,То взгляд медлительный, понятный, как вопрос, То стан, так близкий на мгновенье!И рдела ли весна, иль выла песня вьюг,Ненастье ль тусклое сгущалося вокруг, Иль солнце грело и струилось,Звучал ли колокол, шумел ли разговор,—Всегда лишь ей одной внимали слух и взор, И ровным счастьем сердце билось.Ты помнишь ли те дни? Согрета и полна,Душа надеждами была окружена, И крепла в ней живая сила;Счастливая рука работала легко;От сердца чистого всё было далеко, Что совесть чуткая клеймила.И пусть иной робел пред сонмами светил,Пускай других пугал холодный сон могил, Но, чуждый горестным тревогам,Ты не был одинок средь бездны мировой:Твой дух тонул в лучах души тебе родной, И свет любви был вашим богом!..