Поющие в терновнике

"Monsoons are comin'," he said, rolling a cigarette and indicating piles of extra groceries with his whip.	- Идут муссоны, - сказал он, свертывая самокрутку, и кнутом показал на груды провизии, припасенной сверх обычного.
"The Cooper an' the Barcoo an' the Diamantina are runnin' real bankers an' the Overflow is overflowin'.	- Реки того гляди выйдут из берегов - и Купер, и Барку, и Дайамантина, а Разлив уже разлился.
The whole Queenslan' Outback's two foot under water an' them poor buggers is tryin' to find a rise in the groun' to put the sheep on."	Весь Квинсленд на два фута покрыло водой, они там, бедняги, ищут хоть какой холмик, куда бы повыше загнать овец.
Suddenly there was a controlled panic; Paddy and the boys worked like madmen, moving the sheep out of the low-lying paddocks and as far away from the creek and the Barwon as they could.	Внезапно поднялась сдерживаемая тревога; Пэдди и мальчики работали как бешеные, переводили овец с низинных выгонов как можно дальше от своей речки и от Баруона.
Father Ralph turned up, saddled his horse and set off with Frank and the best team of dogs for two uncleared paddocks alongside the Barwon, while Paddy and the two stockmen each took a boy in other directions.	Приехал отец Ральф, оседлал свою лошадь и вместе с Фрэнком и лучшими собаками поспешил на выгоны, лежащие по берегу Баруона, а Пэдди и оба овчара, прихватив по одному из мальчиков, разъехались каждый в свою сторону.
Father Ralph was an excellent stockman himself.	Отец Ральф и сам был превосходный овчар.
He rode a thoroughbred chestnut mare Mary Carson had given him, clad in faultlessly tailored buff jodhpurs, shiny tan knee boots, and a spotless white shirt with its sleeves rolled up his sinewy arms and its neck open to show his smooth brown chest.	Он ехал на чистокровной каурой кобыле - подарке Мэри Карсон - в светло-коричневых безупречного покроя брюках для верховой езды, в коричневых, начищенных до блеска высоких сапогах, в белоснежной рубашке, рукава закатаны и открывают мускулистые руки, ворот распахнут и открывает гладкую загорелую грудь.
In baggy old grey twill trousers tied with bowyangs and a grey flannel undershirt, Frank felt like a poor relation.	Фрэнк в серой фланелевой нижней рубашке и старых мешковатых штанах из серой саржи, перетянутых ниже колен ремешками, чувствовал себя жалким ничтожеством.
Which was what he was, he thought wryly, following the straight figure on the dainty mare through a stand of box and pine beyond the creek.	Да так оно и есть, сердито подумал он, проезжая за стройным всадником на изящной лошадке среди самшитов и сосен заречной рощи.
He himself rode a hard-mouthed piebald stock horse, a mean-tempered beast with a will of its own and a ferocious hatred of other horses.	Под Фрэнком была норовистая пегая племенная кобыла, злобная, упрямая скотина, которая люто ненавидела всех других лошадей.
The dogs were yelping and cavorting in excitement, fighting and snarling among themselves until parted with a flick from Father Ralph's viciously wielded stock whip.	Взбудораженные собаки лаяли, прыгали, рычали друг на друга и сцепились было, но присмирели, когда отец Ральф безжалостно и метко хлестнул по ним пастушьим кнутом.
It seemed there was nothing the man couldn't do; he was familiar with the coded whistles setting the dogs to work, and plied his whip much better than Frank, still learning this exotic Australian art.	Казалось, этот человек умеет все на свете, он знал, как свистом подать собакам любую команду, и кнутом владел куда лучше Фрэнка, который только еще учился этому редкостному искусству австралийских пастухов.
The big Queensland blue brute that led the dog pack took a slavish fancy to the priest and followed him without question, meaning Frank was very definitely the second-string man.	Громадный свирепый квинслендский пес-вожак проникся преданной любовью к отцу Ральфу и покорно следовал за ним, явно не считая Фрэнка хозяином.