Поющие в терновнике

Stuart looked up from a distant reverie.	Стюарт очнулся от глубокой задумчивости, поднял голову.
"It's better so," he said.	- Так лучше, - сказал он.
"Think of the peace."	- Ведь это покой.
He got to his feet as Fee came out of the hallway, and went to her without touching her.	В дверях появилась Фиа, Стюарт поднялся, подошел к матери, но не коснулся ее.
"Mum, you must be tired.	- Ты, наверно, устала, мама.
Come and lie down; I'll light a fire for you in your room.	Иди ляг, я разожгу у тебя в спальне камин.
Come on now, lie down."	Иди, иди ляг.
Fee turned and followed him without a word.	Фиа молча повернулась и пошла за ним.
Bob got up and went out onto the veranda.	Боб тоже встал, вышел на веранду.
The rest of the boys sat shuffling for a while and then joined him.	Остальные мальчики помялись немного, потом вышли за Бобом.
Paddy hadn't appeared at all.	Пэдди не появлялся.
Without a word Mrs. Smith took the perambulator from its corner of the veranda and carefully put the sleeping Jims and Patsy into it.	Миссис Смит, не говоря ни слова, выкатила из угла веранды коляску, осторожно уложила спящих близнецов.
She looked across at Meggie, tears running down her face.	По щекам ее катились слезы; она посмотрела на Мэгги.
"Meggie, I'm going back to the big house, and I'm taking Jims and Patsy with me.	- Я иду в Большой дом, Мэгги, - сказала она. -Джимса и Пэтси беру с собой.
I'll be back in the morning, but it's best if the babies stay with Minnie and Cat and me for a while.	Утром приду опять, но лучше пускай маленькие побудут у нас, я, Минни и Кэт за ними присмотрим.
Tell your mother."	Скажи маме.
Meggie sat down on a vacant chair and folded her hands in her lap.	Мэгги опустилась на стул, сложила руки на коленях.
Oh, he was hers and he was dead!	Умер, ее малыш умер!
Little Hal, whom she had cared for and loved and mothered.	Маленький Хэл, она так о нем заботилась, так любила его, была ему матерью.
The space in her mind he had occupied was not yet empty; she could still feel the warm weight of him against her chest.	Место, которое он занимал в ее душе, еще не опустело; она и сейчас ощущает на руках его теплую тяжесть.
It was terrible to know the weight would never rest there again, where she had felt it for four long years.	Четыре долгих года она ощущала эту тяжесть, а больше уже никогда ей не держать его на руках... Ужасно!
No, not a thing to cry over; tears were for Agnes, for wounds in the fragile sheath of self-esteem, and the childhood she had left behind forever.	И тут нет слез; плакать можно было из-за Агнес, из-за ран, от которых не спасала хрупкая скорлупка - чувство собственного достоинства, плакать можно было в детстве, а оно позади и не вернется.