Поющие в терновнике

He neither knew nor could have been brought to understand that the larger part of his appeal and attraction lay not in his person, but in this aloof, almost godlike, very human something from his soul.	Сам же он не понимал и никто не мог бы его убедить, что секрет его влияния и притягательности не столько во внешнем обаянии, сколько в этой холодноватой, почти божественной, но и глубоко человечной отрешенности его души.
As far as Meggie was concerned, he talked to her the way Frank had talked to her: as if she were his equal.	И вот он говорит с Мэгги, как говорил с нею когда-то Фрэнк, будто с равной.
But he was older, wiser and far better educated than Frank, a more satisfactory confidant.	Но он старше, мудрей, образованней Фрэнка, ему спокойнее доверяешься.
And how beautiful his voice was, with its faint Irishness and pear-shaped Britishness.	У него чудесный голос, и как славно звучит -по-английски плавно, но с едва заметным ирландским выговором.
It took all the fear and anguish away.	Всю тоску и страх как рукой сняло.
Yet she was young, full of curiosity, eager now to know all there was to know, and not troubled by the perplexing philosophies of those who constantly question not the who of themselves but the why.	Но по молодости лет Мэгги одолевало любопытство, теперь ей не терпелось узнать все, что только можно, и ее не смущали сложные умствования, как тех, кому всегда важнее вопрос не "кто", но "почему".
He was her friend, the cherished idol of her heart, the new sun in her firmament.	Ведь он ее друг, обожаемый кумир, новое солнце на ее небосводе.
"Why shouldn't you tell me, Father?	- А почему вам не следовало мне про это рассказывать, отец Ральф?
Why did you say it ought to be Mum?"	Почему вы говорите, что это мама должна была сказать?
"It's a subject women keep very much to themselves.	- Это сугубо женское дело, Мэгги.
To mention menstruation or one's period in front of men or boys just isn't done, Meggie.	Никто никогда не упоминает о менструациях и о своем нездоровье при мужчинах или при мальчиках.
It's something strictly between women."	Женщины могут говорить об этом только друг с другом.
"Why?"	- Почему?
He shook his head, and laughed.	Он покачал головой и засмеялся.
"To be honest, I really don't know why.	- Сказать по совести, я и сам не знаю почему.
I even wish it weren't so.	Я даже хотел бы, чтоб было по-другому.
But you must take my word for it that it is so.	Но ты уж поверь мне на слово.
Never mention it to a soul except your mother, and don't tell her you discussed it with me."	Никогда и никому про это даже не заикайся, только с матерью можно говорить, но и ей не рассказывай, что мы с тобой это обсуждали.
"All right, Father, I won't."	- Хорошо, отец Ральф.
It was damnably difficult, this being a mother; so many practical considerations to remember!	Проклятие, до чего трудно выступать в роли матери, сколько надо всего упомнить!