Поющие в терновнике

The old spider in her wing chair at the exact center of her web issued a never-ending stream of orders; this was to be done, that was to be done, such and such was to be taken out of storage, or put into storage.	Старая паучиха, сидя в глубоком кресле в самом центре своей паутины, так и сыпала распоряжениями - сделать то, сделать это, одно припасти, другое из запасов достать.
The two Irish maids ran polishing silver and washing the best Haviland china, turning the chapel back into a reception room and readying its adjacent dining rooms.	Обе горничные-ирландки не знали ни минуты передышки - начищали серебро, перемывали сервизы лучшего фарфора, домашнюю церковь снова превращали в залу и готовили к приему гостей соседние с нею комнаты.
Hindered rather than helped by the little Cleary boys, Stuart and a team of rouseabouts mowed and scythed the lawn, weeded the flower beds, sprinkled damp sawdust on the verandas to clear dust from between the Spanish tiles, and dry chalk on the reception room floor to make it fit for dancing.	Стюарт и несколько сезонных работников прошли с косилкой и косами по лужайкам, пропололи цветочные клумбы, посыпали влажными опилками выложенные испанской плиткой веранды, чтобы нигде не осталось пыли, протерли толченым мелом пол в зале, чтобы танцующим было не слишком скользко, - во всех этих делах больше мешали, чем помогали младшие мальчики Клири.
Clarence O'Toole's band was coming all the way from Sydney, along with oysters and prawns, crabs and lobsters; several women from Gilly were being hired as temporary helpers.	Из самого Сиднея, заодно с устрицами и креветками, крабами и омарами, выписан был оркестр Кларенса О'Тула; нескольких женщин из Джилли наняли помогать во время приема.
The whole district from Rudna Hunish to Inishmurray to Bugela to Narrengang was in a ferment.	Вся округа от Радней Ханши до Инишмари и от Бугелы до Нарранганга гудела как улей.
As the marble hallways echoed to unaccustomed sounds of objects being moved and people shouting, Mary Carson shifted herself from her wing chair to her desk, drew a sheet of parchment forward, dipped her pen in the standish, and began to write.	Пока среди мраморных стен эхом отдавались непривычный стук переставляемой мебели и перекликающиеся голоса, Мэри Карсон покинула неизменное глубокое кресло, подсела к столу, придвинула к себе лист плотной бумаги, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать.
There was no hesitation, not so much as a pause to consider the positioning of a comma.	Уверенно, ни секунды не медля, хотя бы в сомнении, где поставить запятую.
For the last five years she had worked out every intricate phrase in her mind, until it was absolutely word perfect.	За последние пять лет она обдумала каждое слово, строила, перестраивала и довела до совершенства каждую фразу.
It did not take her long to finish; there were two sheets of paper, the second one with a good quarter of it blank.	И не так долго пришлось писать; понадобилось только два листа бумаги, да и то второй исписан всего на три четверти.
But for a moment, the last sentence complete, she sat on in her chair.	Но, дописав последнюю строчку, она несколько минут сидела недвижимо.
The roll-top desk stood alongside one of the big windows, so that by simply turning her head she could look out across the lawns.	Ее письменный стол - шведское бюро с откатывающейся крышкой - стоял у одного из высоких, во всю стену, окон, если повернуть голову, видна лужайка перед домом.
A laugh from outside made her do so, idly at first, then in stiffening rage.	И она обернулась, когда оттуда донесся смех, -сперва поглядела рассеянно, потом застыла в ярости.
God damn him and his obsession!	Будь он проклят с его помешательством!