Похождения одного матроса

– Для вас, Старый Билль. Мать сказала: «Старый Билль любит персики».

– Поблагодарите, Джо, отца и мать. Персики отличные.

Каков урожай, – сказал Билль, пробуя один крупный свежий персик, – в вашем саду?

– Отличный.

– Кушайте, джентльмены, персики… Попробуйте и вы, Джо. После сна приятно съесть персики… Дэк! Полакомьтесь да возьмите себе на дорогу! – говорил Билль, поставив корзину на сиденье.

Все стали есть персики и похваливали, пока Билль запрягал лошадей.

– А что на свете нового, Джо? – спросил Билль.

– Перемирие заключено.

– С этого следовало начать, Джо! Слышите, джентльмены? Конец войне и рабству!. Ура! – радостно воскликнул Старый Билль.

– Ура! – повторили все.

– А еще что нового, Джо, у вас?

– Одного молодца повесили.

– За что?

– Пять лошадей увел.

– Лошадей-то вернули?..

– Вернули! Двадцать миль гнались за конокрадом. Нагнали, привезли к нам и ночью вздернули. Так и надо! Не кради лошадей! – энергично прибавил мальчик, внезапно оживляясь.

– Здесь за конокрадство строго! – шепнул по-русски

Дунаев Чайкину.

– А еще что нового, Джо?

– Больше ничего, Старый Билль.

– Ну так до свидания, Джо. Кланяйтесь всем, да вперед не опаздывайте! Прощайте, Дэк! Еще раз спасибо вам!

И старый Билль крепко пожал руку Дэка.

– Револьвер получили?

– Вот он.

– И зарядов Дун дал?

– Дал.

– Возьмите и провизии.

И Билль отдал Дэку небольшой окорок, сухарей, бутылку рома и с десяток персиков.

Дунаев и Чайкин, в свою очередь, крепко пожимали руку Дэка и благодарили его.

А Дэк сказал Чайкину дрогнувшим голосом:

– Будьте счастливы, Чайк.

– Дай бог и вам счастия! – задушевно ответил Чайкин.

Все было готово. Дунаев и Чайкин сели в дилижанс.

Билль взобрался на козлы.

– Будьте настороже, Билль, под Сакраменто, у Старого дуба… Желаю, чтобы игра разыгралась вничью, если встретитесь с агентами! – говорил Дэк. – Прощайте, джентльмены! Спасибо вам, Чайк!

– Надеюсь услыхать о вас хорошие вести, Дэк! Еще раз спасибо! – сказал Билль.

– Во Фриски зайдите ко мне, Дэк… Быть может, устроимся с местом. Я открываю мясную.

И Дунаев сказал свой адрес.

– Прощайте, Дэк! – крикнул Чайкин, снимая шляпу.

В ответ и Дэк взмахнул своей, когда Билль взял вожжи, и фургон покатился.

ГЛАВА XX

1

Несмотря на тревожные вести, сообщенные Дэком о готовящемся нападении, Чайкин на этот раз менее беспокоился, почти уверенный, что Старый Билль как-нибудь да проведет снова агентов и встречи с ними не будет и, следовательно, не придется обагрять своих рук кровью.

Эта уверенность в мудрость Билля поддерживалась и спокойствием, с которым тот принял известие, сообщенное

Дэком… Спокойствие это чувствовалось Чайкиным и в покойной позе Старого Билля, и в его могучей широкой спине, и в тех неторопливых окриках, которыми он по временам понукал левую дышловую лукавую лошадь.

Все это не омрачило того хорошего настроения, в котором находился Чайкин по случаю поступка Дэка, свидетельствующего, что он, Чайкин, не ошибся в своей вере в

Дэка.

«Совесть небось заговорила и повернула человека!» –

думал Чайкин, вспоминая вчерашний день, когда Дэк мужественно ожидал, что его вздернут на дерево.

И Чайкин, душевно умиленный, радовался за «человека». Ему теперь этот Дэк казался близким, и будущая его судьба заботила русского молодого матроса.

– А ты, Дунаев, дай место! – обратился Чайкин.

– Кому? Тебе?

– Нет, Дэку.

– Отчего не дать!

– Не побоишься его взять?

– Чего бояться? Здесь, брат, если будешь всего бояться, так никакого дела не сделаешь. Был бы только человек пригоден к делу, а чем он занимался прежде, – этого не касаются. Тут ведь люди нужны, и большого выбора не приходится делать. Возьму. Попробую его. Если подойдет, оставлю.

– То-то. Надо вызволить человека.

– Он сам себя может вызволить, если захочет. Работай только. Только вряд ли он пойдет ко мне.

– Отчего ты так думаешь?

– Не пойдет он на «мясное» место.

– Почему?

– Джентльменист очень. Видел, руки у него какие господские… тонкие такие да длинные… Ему по какой-нибудь другой части надо заняться: либо в контору, либо по чистой торговле… Деликатного он воспитания человек… Это сразу оказывает… А впрочем, нужда прижмет, так не станет разбирать местов. Здесь, братец ты мой, не то, что в России: барин – так он ни за что не возьмет простой должности. Здесь люди умней, никакой работой не гнушаются, – понимают, что никакая работа не может замарать человека.

– Это что и говорить!

– Здесь, в Америке, сегодня ты, скажем, миллионщик, а завтра ты за два доллара в день улицы из брандспойта поливаешь. И никто за это не обессудит. Напротив, похвалит.

В Сан-Францисках был один такой поливальщик из миллионщиков…

– Разорился?

– Да. А была у него и контора, и свой дом, и лошади –

одним словом, богач форменный… Но в несколько дней лопнул. Дело большое, на которое рассчитывал, сорвалось, и все его богатство улыбнулось… И он дочиста отдал все, что у него было, до последней плошки, потому гордый и честный человек был, и сам определился в поливальщики.

Так все на него с уважением смотрели… На этот счет в

Америке умны, очень умны!

– Что ж, этот миллионщик так и не поправился? –