Поколение «все и сразу»

Она, думает, что я зарабатываю на жизнь писательствам, и именно то ее восхищает, догадываюсь я, ее восхищает, что есть люди, которые не побоялись вырваться из замкнутого цикла рабства, которые добились достатка благодаря индивидуальности и творчеству… От самого себя неприятно: я вот-вот огорчу ее, дерзко стащу на землю с небес восхищения.

– Не совсем. Порой я пушечное мясо. Моей молодостью пользуются коллеги. Я врач. Ветеринарный врач.

Она улыбается так широко, с такой ребяческой радостью… Белые зубки блестят. Искренность девушки рассказывает намного больше, чем могли бы вместить в себя слова.

– Вы, наверное, очень любите животных?

– Любить недостаточно. В моем деле, чтобы грамотно выполнять работу, критически недостаточно любить зверушек. В первую очередь, я руководствуюсь знаниями, а в самую последнюю – люблю.

– Ваши суждения интересны. Нет, правда! Замечательная позиция! Но, знаете, о чем мне хочется вас попросить? – Я с удивлением гляжу на нее, чуть наклонив голову. – Расслабьтесь! – Смеется она. – Я хотел попросить что-то из вашего искусства…

– Заметку о вас? – Подхватываю я.

– Было бы просто чудесно! Можно? Можно я почитаю? Интригует ведь, как видят тебя со стороны. Тем более авторы, – скромно восторгается она. От нее так и исходит солнечная аура, но лучи ее не обжигают, нет, наоборот, пригревают, приманивают, лелеют и холят…

Ее интересует… Интересует творчество незнакомца. Интересует на полном серьезе! Настолько, что она готова вырвать из рук моих записную книжку… Уже от одной просьбы показать я готов пуститься рассказывать ей обо всех планах, а затем и вовсе отвести за ручку в страну собственного творчества… Я открываю записную книжку на последней записи. Шуршание исписанных тяжелых страниц ласкает слух. Мельком пробегаюсь по написанному и после осторожно, смиряя волнение в крови, протягиваю.

Откинувшись на спинку стула, она читает, держа перед собой двумя руками записную книжку.

– И представить не могла, что… Неужели вы, действительно, видите во мне столько изящества?

– В вас я не заметил ни капли черноты…

Лицо незнакомки вдруг бледнеет, как будто истинная сущность вдруг выбилась из-под маски, как будто она, уязвленная, негаданно устала от обмана, решила сдаться, как будто я ненароком и шутливо разоблачил ее тайну, или темную сторону личности, или многолетний обман всего мира, или… Но буквально мгновение спустя она вновь запустила улыбку, только на сей раз болезненно, как-то вымученно, тяжело выдохнув.

– И неужели я настолько стыдливо озиралась по сторонам, обронив этот жалкий кусочек? – Широко растягивая губы в добродушной улыбке делает выпад – танцевальное движение – она.

– Надеюсь, я никак не оскорбил вас… У меня и в мыслях ничего унижающего не было…

Незнакомка шутливо отмахивается рукой. Все ей смешно. Жизнь так проста и легка. Тогда ж почему ее осунувшееся лицо намекает на недоедание, как будто голод – ее лучший друг и товарищ, как будто развитая самоуверенность ее необходима для добычи ресурсов, поддерживающих тление уголька жизни? Глупые, глупые мысли! Я морщусь; ни по каким законом природы и логике не может же это подобие ангела, облаченное в костюм с бабочкой, искать в посторонних кормильцев…

– Оскорбить? – Надменно поднялась она. – Для меня уже счастье оказаться запечатленной на страницах рассказа или… Что вы пишите?

– Романы.

– Оказаться запечатленной на страницах романа – огромнейшая честь.

– Вы могли бы об этом никогда и не узнать. Многие люди и не представляют, что их черты и образы отпечатываются на страницах. И они же, читая, я уверен, изредка даже восхищаются теми героями, не подразумевая, что, по сути, восхищаются самими собой.

– Я хотела бы поближе познакомиться с вашими произведениями. Это возможно?

Пока она с надеждой, какую невозможно разбить, озаряет меня серыми глазами, я наскоро, как счетная машинка, провожу вычисления в голове, глядя в окно. Там, на улице, совсем потемнело, дворы плохо освещаются редкими фонарными столбами, людей почти что не видать, зато в каждом темном уголке, возле помоек и всех лавочек торчит по компании пьяниц. Да и кафе уже почти что пустует. Уже не звенит так часто колокольчик над входной дверью, уже старательно не гудит кофемашина…

– Есть у меня парочка рассказов, но все они в электронном виде, я могу прислать…

– Тогда записывайте номер. Записываете?

Я отметил ее номер в записной книжке. Звали ее Ириной. Приятное на слух имя. Иногда я задумывался над тем, с какими бы именами мог бы ужиться, и “Карина” стояло первым в списке, но и “Ира” делило какое-то из начальных.

– Кафе скоро закроется. Нам пора.

– И правда, – задрав левый рукав рубашки, я смотрю на наручные часы. Проще было бы достать телефон, но так эстетичнее, что ли… – Почти что одиннадцать.

– А вы разве не заметили, – наклонившись над столиком, зашептала она, – как на нас озлобленно поглядывает бариста?

Я вглядываюсь в девушку за прилавком: да она еле на ногах стоит! Вот-вот рухнет! Ее тонкие ручки твердо упираются о деревянную стойку, если они подведут…