Поколение «все и сразу»

Я бреду домой. В голове бесконечность мыслей, и все они мчатся подальше от меня, во всевозможные стороны света, многие даже не оставляют отзвука, только вот я шестым чувством ощущаю их мимолетное и немое присутствие. Куда приведет это знакомство? На что оно вообще сдалось? И почему меня так тянет к этой девушке? Не оттого ли, что полгода я ограничивал себя в знакомствах, называя это ограничение верностью избраннице, а теперь вдруг на голову мою свалилась такая нежданная, до смеха странная встреча? Не оттого ли меня тянет к ней, что ей интересно мое творчество?

Я никогда и ни под какой пыткой расскажу Карине об этой чудесной девушке. Ира останется моим тайным читателем, которому я буду бесконечно признателен.

В дверь стучат. Я лениво сползаю с дивана, отодвигая ноутбук в сторону, натягиваю штаны. Опять стук.

– Минуту! – Кричу я, явно выдавая раздражение, к которому в коммунальной квартире я привык настолько, что уже не ощущаю его бурление в крови.

Время – почти половина одиннадцатого, я все же открываю запертую на ключ дверь, заранее испытывая отвращение. От соседа сильно отдает перегаром, однако стоит он на согнутых ногах твердо. Его искривленное тело поначалу пугало меня, но потом я привык видеть этот скелет каждый вечер.

– Слушай, тут вопрос такой… У кошки моей… Ну, она же маленькая еще, а сейчас… Видно, в первый раз началось…

– Течка?

– Да, точно. Течка у нее. Носится вся, мяукает. Вот, не знаю, что делать. Как ее угомонить? Мне-то плевать на то, что она бесится. Ну, мяукает и мяукает, но… Ты представляешь, вот те, – он указывает большим пальцем в сторону соседей, проживающих нелегально, – пригрозились прирезать кошку. Она им мешает, видели те. А меня, – тут он с силой хлопает рукой по дверному проему, отчего трясутся стены, отчего вздрагиваю сонный я, – бесят их дети! Сколько можно-то! Я просыпаюсь каждый день около начала седьмого из-за воплей…

– Не вы один, – вздыхаю я. Эти вечно орущие дети, правда, пожирают нервы. – Я напишу на бумажке… Что-то вроде рецепта, вам лишь останется купить.

Глаза у соседа пьяные, из-за чего даже кажется, будто он страдает косоглазием. Из всего его худого тела выделяются огромные, хронически воспаленные зенки… С такими-то, кажется, невозможно видеть, но слепотой он не страдает.

– Ну так а что купить? Ты скажи, а.

– На бумажке напишу, завтра отдам, – что толку сейчас говорить, если через пару дней вы опять ко мне пойдете спрашивать название успокоительного, думаю я. – Тем более, не пойдете же вы сейчас в аптеку?

Сосед морщится, вздыхает. Никуда, конечно же, он не пойдет. Сегодня уж точно, завтра и послезавтра тоже под вопросом.

– На полном серьезе угрожали? – Недоверчиво уточняю я после нескольких секундной паузы.

– Конечно на полном! – Возмущается тот. – Я вообще думаю камеру над дверью повесить. Водят непонятно кого… А тут еще такие двери… Выломать – раз плюнуть. А после всех этих угроз…

– Может, полицию вызвать? Как-то аж страшно становится с такими соседями жить.

– Есть у меня одна знакомая. Ой несладко им придется… Ой несладко…

Я киваю. Слушать далее ни сил, ни желания. За спиной моей торчит обнаженная кровать. Комнату заливает желтый свет люстры – ночников и светильников у меня нет. Через открытую дверь видно два дальних угла. Сосед нагло заглядывает, а я и не пытаюсь его остановить, мне в принципе на все плевать в поздний час. Только быстрее бы отделаться от разговоров…

– Уютненько тут у тебя.

Я киваю, чтобы ни в коем случае не поддерживать разговор. Покрываю ладонью дверную ручку.

– Ладно, я пойду, у меня еще делаю. А успокоительное… Завтра листик передам.

Закрываю дверь на ключ. Выдыхаю. Опускаюсь на кровать. Стучанием сосед нарушил мое забытье в книге. Последние дни я сильно тревожусь за самого себя. Почему? Почему я живу в этой бедности? Почему, став ветеринарным врачом, зарабатывая пока что средний уровень дохода, я торчу среди нищеты? Почему, называя себя писателем, я утопаю в разрухе? Почему, состоя в отношениях, будучи полностью самостоятельным, я влеку жалкое существование, ограничиваюсь от собственной любви, живя не так, как живут другие здоровые пары?

Предчувствие, будто я ни за что и никогда не раздобуду ответы на эти вопросы до того момента, пока не пройду этот этап, настырно навязывает страх. Все имеет свою цену и какова же цена этого знания? Что я потеряю, чтобы получить ответы, чтобы исправиться, сделаться лучше? Неужели дорогого мне человека, как оно обычно бывает?

Но ведь так всегда: урок принимаешь лучше после горького опыта, потому как к тому моменту уже больше нечего терять, потому как все случившееся – история, факты, которые раскрыты для анализа…