Поколение «все и сразу»

Видел множество таких котов: грязных, с клочьями выдранной шерсти, порванными ушами… Их жалко, но… Всех все равно не спасешь, не заберешь к себе, и эта мысль приучила меня не реагировать на бездомных животных. Что толку проливать жалость и только пусто глазеть? Своеобразная нищета среди кошек: подвалы, дешевая еда, болезни, холод. Бедность даже среди животных, не придумавших мер стоимости…

Нет, не заберут, делаю безразличный вывод я. Парень что-то бурчит, и пара, как-то некрепко сцепив ладони, вальяжно уходят прочь, в сторону метро, оставляя кошку одну.

Карина все пытается завладеть моим вниманием, но я все еще зол: мне так и хочется как бы исподтишка уколоть ее иголкой в бок, задеть за живое из чувства возмездия, но я держусь и в жутком недовольстве хмурю брови.

– Ну, Андрей, – требовательно недовольным тоном гудит она.

– Что? – Наконец тихо откликаюсь я таким тоном, словно никакой ссоры и не было.

– Сколько можно дуться? Неужели тебе приятно вот так вот молчать?

– Нет. Но больше всего мне неприятно от твоих слов.

– Но я ведь сказала правду…

– А мне неприятно твое мнение, – требовательно заявляю я. О кончик носа вдруг разбивается капля. Небо с белыми массивными облаками. Эта капля действует на меня как моментальное успокоительное. Пыл мой затухает, и от злости остаются лишь морщинистые тексты, которые теперь я безэмоционально, как актер, потерявший дар играть, читаю. – И я не желаю слышать ничего о том, как у публичных личностей… Сам разберусь со своими финансами и со своей формулой счастья.

– Возможно, я, действительно, была неправа, – осторожничает она. – Но ты ведь меня прощаешь?

– Прощаю.

– Честно?

– Честно.

В последнее время ложь стала для нас ничего не значащим хитрым приемом. Что тут ломать мелодраму? Когда неискренне, не понимая причины обиды, просят прощения, самый удобный выход – также неискренне простить, не пытаясь ничего доказывать. Она не станет вдаваться в подробности, спрашивать, проговаривать проблему, чтобы в будущем избежать новой стычки, нет, она отступит сейчас, чтобы потом, через неделю или месяц, атаковать снова, с еще большей яростью… И так до тех пор, пока я не сдамся.

– А помнишь, как мы познакомились? – Вдруг накатывает на нее волна воспоминаний, и мне самому неожиданно становится легко на душе…

– Конечно. Такое не забудется. Никогда.

– Я тогда и услышала впервые твои духи…

– Нет, – смеюсь я, – в тот день я не наносил их на кожу. Не было необходимости.

– Ну как же нет! Я точно помню! Мы столкнулись лбами, и я услышала твой аромат. Он вскружил мне голову…

В отрицании я мотаю головой – все она путает. А впрочем, что к этим мелочам прикапываться? Пусть думает, что хочет, лишь бы была счастлива.

– Все ты портишь! Ничего не понимаешь и не помнишь! Андрей, – жалостливо протягивает она, и глаза ее наполняются слезами, – почему же ты не понимаешь мою романтику?

– Может, потому что твоя романтика с жирными элементами лжи? – Чуть ли не кидаюсь в атаку я, однако молчу. Молчи и принимай ложь, закрывай глаза на обиды – вот наша основа отношений.

Я сворачиваю и вместе с тем направляю Карину в сторону ее дома. Прогулку пора заканчивать подобру-поздорову. Никогда еще я не воспринимал себя за такого вредителя. От самого себя на душе мерзко становится оттого, что ее игривое настроение испортилось из-за меня. А вместе с тем обидно, что она практически не верит в меня, не верит, что со временем я получу все необходимые условия самостоятельно, без помощи родственников. Она по резвости юности хочет от своего мужчины все сразу и прямо сейчас. Чертова проблема молодости…

19

Полутемень. Людей предостаточно. Вместо уличного шума и гама – шепот. Вокруг стеснительно шепчутся, люди боятся повышать голос. Мы медленно лавируем от одной витрины к другой. Древний Египет никогда не вызывал у меня должного интереса. Даже саркофаги и мумии, восхищающие мелких ребятишек, не трогают, оставляют равнодушным. Однако в этом царстве спокойствия и умиротворения, на распутье времени, где воедино собрались духи прошедших эпох, прогулка с Кариной – сплошное наслаждение, и я даже тихо жалею, что раньше мы не додумались посетить Эрмитаж…

Мы забредаем в безлюдный небольшой зал. Плиты с иероглифами в беспробудном сне дремлют за чистыми стеклами, над прозрачностью которых пекутся каждый день… Я ни капли не смыслю в этих экспонатах, но веду Карину дальше с такой целеустремленностью, словно тороплюсь показать нечто особенное…

– Так интересно, что даже не собираешься задерживаться, чтобы успеть осмотреть все? – Отшучивается она.

Странно. Я ожидал, что она станет вглядываться со всем вниманием в каждый экспонат и упрекать меня за спешку и нетерпеливость… Вообще-то, и к самому себе я строил такие ожидания.

– Идем за мной.