Поколение «все и сразу»

Облака словно нарисованы в компьютерной графике специально для мультиков – их контуры слишком явны, слишком выделяются на голубом небе. Солнце золотит серебристые крыши домов старого фонда. Я пугливо вглядываюсь в карие глаза Карины, которые она то и дело отводит, боясь показывать. В кармане брюк стыдливо сжимаю два кольца. Это последний вечер перед ее отлетом.

– Но почему? – С надеждой выпрашиваю я. Дыхание замирает. Это последняя попытка, заранее обреченная.

– Ну хватит. Хватит быть маленьким. Хватит уже страдать ерундой…

– Я не страдаю ерундой…

– Конечно… Откуда только ты эту дурацкую идею с кольцами вытащил? Какой умник тебе мозги напудрил?

– Сам придумал… – Карина лишь огорченно разводит руками.

– Еще лучше.

Она вздыхает и отворачивается. За спиной ее по асфальтированной дорожке проходит пара средних лет в потрепанных одеяниях, без стеснения громко обсуждающая несправедливость жизни, заключающую в том, что бездари и бездельники не имеют ничего. Я беру Карину за руку – странно, но ладони ее, несмотря на тепло, холодные, как будто безжизненные, неужели мои идеи гасят тепло ее души? – и предлагаю двинуться дальше… Перебежав дорогу и юркнув в тесный переулок, я неожиданно для себя решаюсь с опозданием броситься защищаться…

– Если ты считаешь, что я страдаю ерундой… Помнишь, мы говорили, про будущее, про деньги, жилье? Я взял в библиотеке книги по финансовой грамотности. И, знаешь, что решил? – Не без гордости наступаю я. – Инвестировать!

– Инвестировать? – В сильном возмущении выкрикивает она, от неожиданности и растерянности замедлив шаг. Переигрывает ли она, или в самом деле… – Да и куда ты собрался инвестировать? Тем более, сейчас? В такое время.

– А что сейчас?

– Кризис! – На полном серьезе отвечает она, будто досконально знает политическую и экономическую обстановку лучше всяких аналитиков. – Андрей, ну ты же ни капли не понимаешь в финансах, зачем тогда лезешь…

– С таким принципом мне следует запереться на все замки в доме, никуда не выходить и ни на что не смотреть, а лучше всего, повеситься или перерезать вены, – огрызаюсь я.

– Не говори так больше! Никогда. Не говори так! Слышишь?

Она озлобленно дергает меня за руку, будто в намерении выбить сустав… Я молчу. Где-то сверху хлопает окно – мы ничему не придаем значения, как будто вне тесного мира. Проходит несколько минут, и она в извинительном тоне донимает меня:

– Злишься на меня?

– Злюсь, – после признания брови мои угрожающее сводятся в качестве доказательства правдоподобности настроения. – Человек создан для того, чтобы познавать мир. Ошибаться и учиться, и я не вижу ничего постыдного в попытках начать и не понимаю, почему ты то ли стыдишься моих начинаний, то ли боишься…

– Ты потеряешь все деньги… По щелчку пальца! Вот так запросто, – и она щелкнула пальцами перед моим носом, едва удержавшись, чтобы не дать щелбан.

– Думаешь, я собираюсь отдать все свои богатства таинственной бирже? Ага, размечталась! С зарплаты попытаюсь прикормить ее, а там как пойдет.

– Это опасно… Ты просто не представляешь… Мой дядя что-то рассказывал… Правда, я плохо помню, но… Там люди теряют состояния…

– А я бы мог с ним поговорить?

Карина в отрицании мотает головой. Дальше слушать она меня не станет, вот-вот она затребует закрыть эту тему. Я мог бы завести разговор о компаниях и их перспективах, только вот слушать она не станет, это проверено литературой, Карина вообще мало чего из моих идей принимает, а о своих не рассказывает… Тема финансов нравится мне в основном за счет воодушевления, но вот выражать это воодушевления я могу разве что Ире, которая принимает все, что только связано с амбициями, которые для нее как завтра, обед и ужин.

Мы выходим на набережную Невы. Сильный ветер обдает наши хрупкие тела, кажется, он в ярости пытается снести любую человеческую фигуру. Мы столько раз выходили на эту самую набережную, а потом направлялись в сторону Главного Здания адмиралтейства, что сейчас виды города не вызывают ни восхищения, ни восторга, лишь темная вода реки завораживает, привлекая внимание негромким шуршанием. Мы постоянно ходим по одной и той же дороге, думая, будто ничего в пределах Санкт-Петербурга более нет, мы словно застряли в дежавю, отчего город кажется скучным и изученным вдоль и поперек.

– И как ты себе это представляешь? – После паузы спрашивает она, в ответ на что я пожимаю плечами.

И правда, как я начну разговор? У меня сил не хватит вывернуть язык и задать без дрожи в голосе вопрос, а если и хватит, то как же нелепо и бессвязно он прозвучит…  Это Карине я запросто могу рассказывать обо всех своих идеях, не стыдясь ничего, а вот чужим людям… Одно слово “инвестиции” заставляет краснеть так, словно я маленький ребенок, которого застали врасплох за проявлением интереса к окуркам сигарет или… Я боюсь это слово потому, что привык считать, что в пределах общества эта тема, которую избегают все, кроме богатых, зазнавшихся шишек, давящих собратьев своих и наживающихся на их несчастьях…

– Зайдем за молочным коктейлем?