Поколение «все и сразу»

Тут я удивляюсь: неужели меня без коронования приняли в коллектив раз уж интересуются мои мнением? И пускай. Безразлично. Силы и желания развивать мысль в патологическом направлении иссякли… Я разрезаю прожектором глаз вечернюю темноту. Чужие окна особо красивы, когда невыносимо скучаешь по собственному дому, когда знаешь, что эту ночь проведешь на дежурстве в ожидании экстренного случая, требующего моментальных реакций и самых профессиональных движений. Не важно, затаился ли там, в комнатах за стеклами, дух нищеты, важно лишь тепло, важен лишь уют за теми ними – человек со всем сродниться волен… И я, осознав бескрайний катастрофический недостаток банальных человеческих потребностей, размяк.

– По-моему, утренняя стычка показала все.

– Да уж, слышала… Дверь еще тогда была не закрыта, и ваши разборки… Даже немного стыдно было перед пациентами… – Она протянула небольшую паузу, после чего продолжила. – Честно, он мне тоже не особо-то понравился, а вот шефу…

Да мне глубоко наплевать на мнение шефа. На работе я волнуюсь только о самом себе. Эгоистично? Может быть, но коллектив вынуждает прикрываться эгоизмом.

– Интересно, как Ефимов вообще будет в операционной крутиться? Он хотя бы залезть в нее смог?

– Жирным людям очень тяжело, – вдруг не в шутку бросает защищать того Кристина. – Вся эта масса так давит…

– Это их проблема. Только они виноваты в лишнем весе.

– Нет, это…

– Дайте руку

Она протягивает левую ладонь, и тогда я с силой, явно перебарщивая, невольно представляя, будто давлю ту самую жирную руку, сжимаю женскую ладошку, которая в моей собственной совсем крошечная и хрустальная. Кристина ощетинивается озлобленной кошкой, отчего я в очередной раз убеждаюсь, что людям, связанным с ветеринарией, свойственно пародировать повадки животных.

– Больно, правда? Вы вырываете руку. Если жирным тяжело от собственного веса, то почему они не избегают этой тяжести? Может, их все устраивает?

Она игнорирует мои доводы и, докурив, швыряет окурок в мусорку, выйдя на улицу, после чего уползает в ординаторскую, где крутился хороводом весь коллектив. Я же, ни о чем особо не думая, так и остаюсь пялиться на темнеющее небо.

8

– Дождь? Как странно… Как же холодно…

Мы успеваем запрыгнуть в вовремя подкативший к остановке троллейбус. Эта капризная погода неожиданно положила конец прогулке: ливень и не думал прекращаться. Переждать не получится: насупленное небо не прояснится, как минимум, до завтрашнего дня, а то и больше… Троллейбус болтает из стороны в сторону, огромные дождевые капли, с силой ударяясь о стекло, напрочь покрывают окна, из-за чего не видать ни зги, только размазанные красные и белые сияния фар автомобилей бросаются в глаза.

Вдруг вспомнив, Карина неспеша вытаскивает из сумочки книгу:

– Это тебе, я хотела подарить в более романтическом месте, но…

И к чему эти оправдания, когда я поражен настолько, что не знаю, что мне вообще ответить, когда я буквально оцепенел от приятной неожиданности и чувства преподнести подарок в ответ?

– Если хочешь, можем зайти ко мне. Выпьем чай, включим фильм… Только у меня мама дома, не знаю, разрешит ли. Но, ты хочешь зайти ко мне?

– Хочу, – незамедлительно же киваю я, все еще зачарованно глядя на подарок в ее руках.

– Тогда я позвоню, нужно спросить разрешение. А книгу пока к себе уберу, тебе ведь некуда ее деть.

Из вежливости, демонстративно увлекаясь погодной аномалией, я всем видом показываю, что в разговор не вслушиваюсь. Стоя в самом конце троллейбуса, я таращусь в окно и, подобно ребенку, наблюдаю, как летят во все стороны брызги из-под колес. Дороги настолько наполнились водой, что машины замедлили ход. Как будто город подвергся новому сильнейшему наводнению. Карина берет меня за руку и радостно – широкие зрачки ее блестят черным ониксом – объявляет:

– Разрешила!

Мы всего лишь взрослые дети: до сих пор спрашиваем разрешение у родителей… Видно, взросление наше чересчур затянулось, видно, по обязанностям застряли мы где-то в периоде отрочества…

– А куда мы сейчас едем? – Вдруг хватается она.

– К ближайшему метро. Приходится вот так вот наматывать круги, – и меня вдруг колит неприязнь от собственной шутки, ведь эта мысль напрямую указывает на то, что комфорт я не могу позволить ни себе, ни другому человеку, которого в тайне мечтаю звать любимым.

Перед самой парадной меня вдруг тормозят цепи смущения. Вообще-то, не шибко-то подмывает перспектива заводить новые знакомства с людьми, старшими. Собственные отношения с родителями наградили разве что отрицательным опытом, повторения которого намереваешься избежать любой ценой. Знакомство с родственником будущей избранницы – ужасающе требовательная ответственность. По тому, как ты себя держишь, как ведешь, жестко судят. Вот и крутись в этом маскараде, удерживая на лице самое лучшее настроение и выказывая самые светлые настроения…