Поколение «все и сразу»

– Разве подобное так часто озвучивается? Тем более, чужим, незнакомым? – Снова перебиваю Карину я. От необъяснимого волнения, как будто от ревности, сердце громко стучит. Что она имеет в виду в самом деле? Как странно, объясняясь на одном языке, не понимать друг друга…

– Нет же, просто… Все, забудь, я такая глупая… Несу всякий вздор.

– Ты не глупая.

– Но я настолько отвыкла от подобного, вернее… Мне никто и никогда не позволял подобное испытывать. Может, поэтому я дичусь твоих слов? Мне нужно время, чтобы привыкнуть к ним, но ты бы знал, сколько всего я сама хотела бы сказать… – Она касается губами моих волос и после небольшой паузы продолжает. – Но я не знаю, как выражаются чувства. Это искусство, которым я еще не овладела. Но ты ведь веришь мне? Понимаешь меня?

– Понимаю.

– Все равно недостаточною Тебе хочется большего, ты ждешь ответ.

– Какой же хороший вечер, – вдруг ни с того ни с сего перевожу тему я, опасаясь, как бы диалог не свернул в опасное русло горной реки. – И я не хочу давать ему кричащие слова… Он не замечательный, не чудесный, не феерический, а именно хороший. Тихий, спокойный. Ты бы знала, как хочется остановить время и лежать вот так рядом с тобой, ощущать тебя всей кожей… – Я крепче обнимаю Карину и закрываю глаза, и так мне кажется, будто я космический путешественник, разогнавшийся до скорости света, и наблюдающий поток белых звезд, стремящийся навстречу…

– Хотелось бы, чтобы каждый вечер был таким. Как же хочется загадать желание…

– Загадай прямо сейчас.

– Но ведь нет же повода.

Я улыбаюсь и хитро вглядываюсь ей прямо в глаза. Слегка растормошенные волосы распластались по подушке, и я каждую секунду рискую в них запутаться пальцами…

– Я тебе его даю. Загадала?

– Да. Если бы все было бы так просто…

– Многое можно и упростить.

– Сейчас я больше всего хотела бы… Я хотела бы проснуться вместе с тобой. Только представь, каково было бы, если бы мы одновременно открыли бы глаза с восходящим солнцем, увидели бы друг друга… Мне кажется, я улыбалась бы, как дурочка.

– Иногда колышет такое ощущение, будто наши жизни похожи на жизни, которые описывал Хемингуэй в своем автобиографическом романе. Молодые и небогатые люди… Только вот мы не окружены пьяными друзьями, знаем, чего хотим добиться в обществе и пытаемся то забрать… Иногда даже замечательно, что отдельные отрывки моей собственной жизни заставляют обращаться к тому самому роману, убеждая в схожести с написанным Хемингуэем.

– Не очень-то хорошо ставить себя на роль героя из книги…

– Может быть. Да какая вообще разница, если я так хочу называть тебя праздником, который всегда со мной.

– Андрей! – Она окутывает мою шею руками, потом прижимает мою голову к своей груди. Я ясно чувствую, как в любовном напряжении опускается и поднимается девичья грудная клетка, улавливаю тянущийся с ее кожи аромат ванили и кокоса, и кажется мне, будто все это глубокий и продолжительный сон, в котором, влюбившись в призрачную девушку, я провожу выдуманную подсознанием жизнь… – Какое же ты чудо! Никогда не перестану удивляться! Знаешь… Далеко не каждая девушка даже мечтает услышать нечто подобное, потому как она даже и не предполагает, что мужчины способны настолько…

Всякий раз, как комплимент мой покоряет женское сердце, неведомое желание побуждает думать дальше. Я не могу остановиться, трепещу от желания лепетать, воображать, покорять, играть словами… Однако ведь приходится сдерживаться, потому как, по правилам игры, последующие комплименты станут звучать уже не настолько искренне, потому как выплескивал бы я их, чтобы получить желанную отдачу… Закон людской психологии.

– Но ведь я говорю все то только благодаря тебе, если бы не ты… Никто бы ничего и не услышал бы.

– Сколько времени?

Я приподнимаюсь на локти, заглядываюсь ее фигурой: какое же совершенство человеческой природы, какие изящные линии и изгибы. Я мог бы любоваться ею вечность, если бы ей оно не наскучило. Однако моментов сейчас не так уж и много… Я тянусь к краю стола за телефоном.

– Почти половина седьмого.

– Уже пора… Но, может, прогуляемся? Я так не хочу тебя отпускать, – и она потянула ко мне тонкие руки.

– Давай прогуляемся.

– Тогда я сейчас оденусь.

Она медленно поднимается – я, разморенный чувствами, успеваю ее за талию:

– Может, не будем торопиться?

– Нет. Уже пора. Мне надо одеться. И ты одевайся.

Сурово отрезает она и отталкивает мои руки и меня всего, будто я чертов похотливый кабель, желающий исключительно одного. От резкой перемены настроения, словно пораженный током, я впадаю в ступор: вот только что купались в страсти, плели песни о любви, а теперь, почти что сорвавшиеся с цепей собаки… Она раскрывает шкаф, вытаскивает сразу два не слишком плотных свитера.

– Извини, просто родители скоро придут, а тут… Надо же еще и постель заправить!

– Я помогу.

– Нет, я сама.

И она бросается к кровати, я же стою в стороне, возле стола, чувствуя себя беспомощным идиотом, которому ничего не доверяют, которого то и дело с отвращением избегают.