Поколение «все и сразу»

Расстроившись сорванным ужином, я во второй раз принимаю чертов душ и ложусь спать, рассчитывая, что завтра встану с ярым стремлением схватиться за великие дела, что следующий день окажется настолько плодотворным… А почему, собственно, за ночь должно что-то измениться? Вроде как причин на то нет, но я слепо верю в этот пустяк, как отчаянно молящийся в чудо. Величайшая ошибка любого, даже из самой знатной семьи, человека – отсутствие формулировки собственных желаний. Не имея как таковой сформулированной цели, я страстно желаю результата: богатство и слава… Но что бы я со всем тем делал, очутись по волшебству оно у меня в руках? Явно ведь ничего хорошего бы не вышло…

Все и сразу – извечная проблема молодого поколения, сводящая с ума, доводящая до безумства, потери пульса…

10

– Знаешь, что такое настоящее одиночество?

– Ну, давай послушаем твою версию.

– Я иногда чувствую себя такой одинокой. Недавно вот… Пока я болела, никто так и не позаботился о моем здоровье. Знаешь, иногда слишком тяжело самому себе признаваться в вынужденной дружбе. Принудительность всю жизнь преследует меня: в школе у меня тоже были безынтересные подруги, с которыми вынужденно приходилось общаться, потом их сменили институтские… Так неужели и после окончания института о тех подружек и след простынет? Недавно мы договаривались пойти вместе, ну, компанией небольшой, в ресторан, но я вот заболела, а потом узнала, что они и без меня хорошо время провели… Получается, раз уж им весело и без меня, не настолько уж я им нужна…

– Что же насчет настоящего одиночества? – Шутливо острю я, прекрасно понимая всю глубину ее несчастья, ведь сам я привык к подобному настолько, что перестал придавать должное значения друзьям. От институтских товарищей след простыл сразу же после выпуска, на работе я так и не обзавелся новыми знакомыми, с которыми можно оторваться в выходные вечером, поэтому большинство моих прогулок сопровождало одиночество, ставшее лучшим другом. Конечно, ситуация ее была намного лучше, ведь ей есть к кому обратиться, с кого собрать мнения, как дань, ей всегда есть, с кем выбраться на свежий воздух… А не от слабохарактерности, неуверенности в себе, нерешительности я пускаюсь на эти паталогические рассуждения…?

– Я и так на полном серьезе говорю. Понимаешь ли ты меня?

– Понимаю, – сухо откликаюсь я, и Карина поворачивается ко мне лицом. Глаза карие, заплаканные, но даже так, несмотря на моросящий дождик в ее душе, они, как и всегда, стирают память, рушат механизмы, отвечающие за мышление… И даже сейчас я оказываюсь завороженным, сбитым с толку, повязшим в карамельном сиропе. – Я не могу считать тебя одинокой… Ты, как минимум, раз в неделю выбираешься со знакомыми куда-то… У тебя есть я, в конце концов.

– Да, но… – Она уже не знает, что ответить, она просто хочется вести упертый разговор, выпрашивая внимание. – Но я совсем не о том сейчас. Что такое одиночество для тебя?

Мы жмемся друг к другу под одним одеялом… Одиночество, что это за несуществующее понятие? Дурацкое иноязычное слово, не обозначающее ничего… Зачем же она заставляет, думаю я, придавать этому странному термину огромную ценность… Душа ликует и точно уж не хочет поднимать осадки со дна. В эти минуты, сладкие, как липовый мед, когда нас сближает и одноместная кровать, и постельное белье, когда ночник проливает тусклое сияние на наши худые тела, когда город окутывает зимняя темнота вечера, я жажду говорить о чудесах и чувствах… И все же ее дух упертости одним присутствием заставляет рассуждать…

– Незнание кому показать стихи собственного сочинения или что-нибудь еще. Одиночество – это незнание куда податься, когда переполняют эмоции… Когда тебя тянет к любому прохожему, а ты все равно боишься заговорить, потому что думаешь, что тебя пошлют, что на тебя осуждающе взглянут, потому что… Ну уж нет, с таким-то настроением прохожие не заслуживают внимание, с таким настроением торчишь дома, не знаешь, за что взяться. В моменты одиночества любое дело, даже самое верное, из рук вон идет, потому что задыхаешься от вопросов о смысле бытия и не находишь ответов…

– Какое-то мрачное одиночество.

– Но я ведь ответил на вопрос? Вообще-то, сейчас явно не время для подобных тем. Разве, ощутив сбившееся дыхание, телесную слабость, испробовав тайные желания и возможности, – я притягиваю ее вплотную к себе, искры вот-вот должны поднять новый пожар, и она, растянув губы в сладкой улыбке, замурлыкала кошечкой. Замурлыкала кошечкой… Опять нелепые, случайные отсылки к ветеринарии! – Разве позволительно без поводов омрачаться всякими рассуждениями об одиночестве и прочем? Нам, охваченным любовью, непростительно стыдно задумываться о человеческих пороках и упускать при этом шансы растянуть наслаждение друг другом…

– Как это все мечтательно, мне вот даже показалось, будто настоящие люди так не разговаривают…

– Разве мы ненастоящие? – Вдруг перебиваю я.

– Нет же, настоящие, просто… Не знаю, как правильнее выразить мысль. Я никогда не слышала…