Полет сквозь годы

Вот что говорилось в приказе по Воздушному Флоту № 75 от 24 октября 1920 г.

«Ознакомившись с боевой работой дивизиона воздушных кораблей «Илья Муромец», с удовлетворением констатирую тот факт, что, возлагая на воздушный корабль «Илья Муромец» как боевую работу, так и мирную, Штавоздух не ошибся в своих расчетах. Дивизион в короткий срок собрал корабли, вылетел на фронт и совершил с 1 по 18 сентября с. г. 16 полетов общей продолжительностью 22 часа 15 минут. Во время полетов было сброшено 107 пудов 23 фунта (230 штук) бомб, 10 пудов стрел и 3 пуда литературы (листовок), причем полеты совершались, не стесняясь погодой и временем дня. Так, например, 8 сентября с. г. «Илья Муромец» вылетел в дождь для уничтожения неприятельского Федоровского аэродрома и блестяще выполнил свою задачу. Весь дивизион до последнего краснофлотца проявил максимум энергии, что содействовало общей работе боевых отрядов «Илья Муромец» на фронте.

Начальник полевого управления авиации и воздухоплавания действующей армии и флота РСФСР

Военный комиссар Сергеев Кузнецов»

Гражданская война кончалась, и кончалась полным разгромом белых и интервентов. Завершая свое повествование о тех тревожных годах, я хочу сказать, что, несмотря на голод, холод, разруху и страдания, они сохранились в моей душе и памяти как самое полноценное и лучшее время моей жизни.

По дальним маршрутам

Первые мирные годы

С фронта в Сарапул ехали через Москву. И хотя нас ждал теперь на Каме уже не фронтовой, а мирный город, мы по-прежнему возлагали на столицу разнообразные авиационно-хозяйственные надежды. В частности, по поручению командира дивизиона я, Кузьмин и Радзевич надеялись получить в московском центральном парке-складе спирт для технических надобностей.

По фронтовому опыту мы знали, какими строгими формальностями обставлена процедура получения ректификата. На этом деле обычно сидели воистину твердокаменные и даже грозного вида люди. Одна их наружность могла убить расчеты какого-нибудь ловчилы на лишний килограммчик — спирт отпускался на вес.

Но вместо такого железного дяди мы увидели молодую девушку, стройную и красивую.

— Вам что? — суховато спросила она, не обращая внимания на наш несколько растерянный и, по-видимому, глуповатый от такой приятной неожиданности вид. Мне показалось при этом, что она сама готова рассмеяться или улыбнуться... да не тут-то было! Едва штурман Радзевич отвесил какой-то каламбур не очень тонкого свойства, как она вскинула на него свои большие серые глаза и, напустив на прелестное личико неприступную важность, принялась с особым вниманием рассматривать наши бумаги. Затем оформила наряд энергично и четко. Девушка, с которой я не обмолвился ни единым словом, надолго запомнилась мне. Но об этом позже...

В январе 1921 года я был назначен командиром 2-го отряда кораблей «Илья Муромец» и по распоряжению командира дивизиона снова выехал в Москву, чтобы организовать, в соответствии с решением Советского правительства, первую в Республике почтово-пассажирскую линию Москва — Харьков. Мой 2-й отряд в составе трех кораблей должен был обслуживать участок Москва — Тула — Орел; а 1-й отряд — участок Харьков — Курск — Орел.

Работа, которая нам предстояла, не являлась одним из боевых заданий, к выполнению которых мы привыкли за годы гражданской войны. Первая воздушная трасса означала, что отечественная авиация вместе с народным хозяйством Республики переходит на мирные рельсы. И помню, как во время скитаний по Москве меня не покидало чувство человека, которому захотелось вдруг устроиться поосновательней, покапитальней, с возможными для жизни удобствами. После долгих поисков я нашел на Старой Башиловке, неподалеку от Ходынского аэродрома, помещение, пригодное для размещения отряда, и стал ждать прибытия своих людей и машин. Неожиданно вызвал Начавиадарм Сергеев. Он сообщил, что в Кронштадте начался контрреволюционный мятеж. В 11 часов вечера того же дня с поездом главкома С. С. Каменева в Петроград выехали А. В. Сергеев, руководитель нашей морской авиации С. Э. Столярский, комиссар А. П. Ануфриев и я.