Полковник

Можно бы на этом и закончить рассказ о том времени, но, пожалуй, надо вспомнить еще случай с учителем немецкого языка, с тем чтобы наверняка увидеть, что незаметное воспитание бабы Веры давало уже свои плоды.

Звали его Игорь Андреевич, был он не высок и не низок, наверное, полон, но поскольку одевался немодно, то нелегко было понять — полон или лишь с лица одутловат. Он частенько приходил на урок пьяненьким, и тогда была заметна одышка, с которою объяснял урок, заметны были зеленые отеки лица, редкие слипшиеся волосы на голове. Если же приходил трезвым, все это было незаметным. Как-то невзрачно вел он урок и себя. И не то чтобы как-то уж бесцветно преподавал он этот немецкий, а неинтеллигентно. Да и не старался по-другому. Сначала четверки были у нее по немецкому, потом пошли тройки. Потом была какая-то мелкая стычка меж ними, что-то сказала Рая обидное, и Игорь Андреевич стал мелко преследовать ее. Двойка следовала за двойкой. Даже подготовив урок, все равно она получала двойку, так как Игорь Андреевич лишь к ней одной проявлял теперь интерес. Дома Рая не без удовольствия рассказывала маме, как и на этот раз Игорь Андреевич поставил ей двойку. Надежда Алексеевна кипела негодованием. И вот однажды, придя из школы, Рая беззаботно сообщила ей о новой двойке по немецкому, и Надежда Алексеевна с криком: «Ну я ему покажу!» — помчалась на этот раз в школу. Через час мать вернулась: «Ну я ему показала!» Лицо ее было удовлетворенным, еще не схлынуло с него негодование, но все же больше было удовлетворения. И она подробно рассказала, как все было. Там — в учительской, потом — у директора, как она отчитала этого пьяницу Игоря Андреевича — да гнать его, алкоголика, давно пора! Сошелся, вернее, женился на женщине, которой шестьдесят пять лет, а ему сорок пять, и живет с ней. Разве может нормальный мужчина жить со старухой… Вообще много чего узнала в этот вечер Рая об Игоре Андреевиче. И о том, что в войну в плену был, в концлагере, и о том, что там ему на спине звезду вырезали, пытали, и о том, что пьет он много, а в школе жалеют его, не выгоняют, о страшной старухе — его жене — узнала. И до того все это тяжелым грузом навалилось сразу, что Рая в тот же вечер пошла зачем-то в школу. В школе было пусто, уборщица мыла класс. Рая пустым коридором прошла мимо гардероба, учительской, заглянула в свой класс. Все выглядело не так, как обычно, то ли оттого, что пусто было в школе, то ли от неправдоподобной мысли, что вот здесь, в учительской, в классе, ходит, говорит, объясняет презенс, имперфект Игорь Андреевич. Она плакала не стесняясь. Так горько — первый раз в жизни. Никто в пустой школе не мешал.

Надо сказать, что все рассказы бабы Веры, а рассказывала она Рае много, были предметными. Баба Вера и не помышляла о каком-то специальном воспитании, назидании. Она говорила для собственного удовольствия, чтобы еще раз пережить то или иное событие своей долгой, богатой жизни. Вот идут они, скажем, с Раей мимо старой больницы — баба Вера обязательно вспомнит, как рожала здесь Колю… а день был ветреный, январь, двадцать второй год, голод… как не могла она сама подняться вот на эти потемневшие (показывала рукой), окалиной покрывшиеся кирпичные ступеньки. Хорошо, оказалась рядом молодая женщина — помогла. Да еще врачи никак не хотели пускать в больницу — голод, кормить нечем… Потом пустили, конечно, — все хорошо кончилось, родила, наутро — капуста мороженая, морс из свеклы… Баба Вера рассказывала и счастливо смеялась. Или в деревню когда идут, мимо церкви проходят — баба Вера тут же вспомнит, как венчалась с мужем, только вот пожить не удалось, вздохнет. Сначала на империалистическую забрали, ранили, в госпитале в Москве на Четвертой Мещанской лежал, выздоровел, на гражданскую ушел, там и убили… Пойдут с Раей в лес по грибы, заброшенный сад встретят, осинником заросший, баба Вера вспомнит, как помещичьи яблоки таскали из этого сада, а там — вон за прудом — помещичья усадьба была, дом, беседка, все сожгли в семнадцатом… «А экономка… экономка у помещика Марья Маревна была — злая-презлая…» Потом, как-то возвращаясь из Лосиноостровской с урока музыки, встретили они с Раей эту экономку — дряхлую уже старуху. Пенсии у нее почему-то не было. И баба Вера дала ей немножко денег. Для Раи эта ожившая вдруг из дореволюционного времени экономка казалась персонажем из оперы Чайковского «Евгений Онегин», она как раз проходила по музыкальной литературе хор девушек из этой оперы…