Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Я хочу жениться на ней, – сказалъ Нехлюдовъ, чувствуя какъ кровь у него [прилила] къ лицу и голов и отлила отъ рукъ.

– Я думаю, что она сомнвается и что эта неопредленность мучаетъ ее.

– Вы думаете?

– Да.

Въ это время привели Маслову, но не оставили ее въ общей, какъ тотъ разъ, а тотчасъ же провели въ маленькую комнатку, называемую адвокатскую, гд адвокаты бесдуютъ съ кліентами. Нехлюдовъ послдовалъ за ней. Катюша была веселе обыкновеннаго. Она обрадовалась, увидавъ его.

– Ну, какъ вы жили? – спросилъ онъ.

– Хорошо. Марью Павловну видаю иногда, но рдко. А вы какъ?

– Я създилъ въ деревню. Былъ въ Панов.

Не усплъ Нехлюдовъ выговорить это слово, какъ какая то перепонка затмила свтъ ея глазъ, л

вый глазъ сталъ косить, и лицо приняло серьезное выраженіе.

– Вотъ привезъ вамъ. Помните?

Онъ подалъ ей фотографическую карточку.

Она взглянула, нахмурилась и опустила на колни руку, въ которой держала карточку.

– Я не помню этого ничего. А вотъ что, напрасно вы меня перевели сюда.

– Я думалъ, что лучше. Можно заниматься.

– Нтъ, хуже.

– Отчего же?

– Такъ, скучно.

Она не смотрла на него и отвчала отрывисто.

– Отчего же скучно?

Она не отвчала и смотрла на фотографическую карточку.³³¹

Въ это время помощникъ смотрителя подошелъ и сказалъ, что тотъ сектантъ, который писалъ ему, желаетъ его вид

ть.

– Онъ въ контор; если хотите, пройдите, а она подождетъ.

Нехлюдовъ взглянулъ на Маслову. Она не глядла на него и молча свертывала и развертывала уголъ косынки.

– Нтъ, я посл, – сказалъ Нехлюдовъ. – Отчего же скучно? – сказалъ Нехлюдовъ.

– Все скучно, все скверно. Зачмъ только я не умерла.

– Видно, Богъ хочетъ, чтобы ты жила, чтобъ… – Онъ не договорилъ.

– Какой Богъ? Нтъ никакого Бога. И все вы притворяетесь. Вотъ когда вамъ нужна была я, тогда приставали, погубили, бросили. Ненавижу я васъ. Уйдите вы отъ меня. Не могу я съ вами быть. Съ каторжными мн хорошо. А съ вами мука. Перестаньте вы меня мучать… Бога?… Какого Бога? – продолжала она. – Вотъ вы бы тогда помнили Бога, когда меня сгубили. А вы щеголяли въ мундирахъ, за двками бгали. Да что говорить, не люди вы, a зври, зври, животныя.

– Какъ бы жестоко ты не говорила, ты не можешь сказать того, что я чувствую, – весь дрожа, тихо сказалъ Нехлюдовъ. – Я сначала говорилъ и теперь говорю: прости меня…

– Да, это легко сказать – прости. А пережить-то, что я пережила.³³² И за что?… Вдь какъ я любила. Ну, хоть бы вспомнилъ… написалъ бы, а то ты мимо про

халъ…, сунулъ 100 рублей. Вотъ твоя цна. Пропади ты. Злодй ты… Ненавижу тебя… Уйди отъ меня… Я каторжная, а ты князь, и нечего теб тутъ быть.

– Катюша! Прости, – сказалъ онъ и взялъ ея руку. – Я говорилъ теб: я женюсь на теб.

Она вырвала руку.

– Очень ты мн нуженъ теперь. Подлецъ. Не нужно мн ничего отъ тебя. Ты мной хочешь спастись. Ты мной въ этой жизни услаждался, мной же хочешь и на томъ свт спастись. – Противенъ ты мн…, и очки твои, и плшь твоя, и жирная, поганая вся рожа твоя! Уйди!.... Уйди ты! – Она вскочила, потрясая руками, съ исковерканнымъ лицомъ.... – Ха, ха, ха, ха!..... – захохотала она истерическимъ хохотомъ и упала на столъ.

Нехлюдовъ стоялъ надъ ней, не зная, что длать.

– Катюша! – сказалъ онъ, дотрагиваясь до ней рукой.

Она отстранилась отъ него.

Въ комнату быстрыми шагами вошла Марья Павловна и начала успокаивать Маслову.

– Никакъ нельзя, – сказалъ надзиратель.

– Пустяки! Видите, женщина въ припадк! Надо же помочь ей. Принесите лучше воды.

Надзиратель не могъ не послушаться.

– Вы уйдите, – сказала Марья Павловна Нехлюдову.

Онъ вышелъ въ пріемную и минутъ черезъ 10-ть видлъ, какъ всхлипывающую Маслову провели до двери, гд Марья Павловна оставила ее.

– Очень, очень жалкая женщина, – сказала она Нехлюдову. – Ну, да я ужъ знаю, что сдлаю.

** № 81 (рук. № 22).

Глава LXXVII (77).

Нехлюдовъ пріхалъ въ Сенатъ въ день засданія раньше всхъ Сенаторовъ, такъ что при немъ они пріхали; и Владиміръ Васильевичъ Вольфъ представилъ его своему товарищу, Бе. Бе былъ очень любезенъ съ Нехлюдовымъ, распросилъ его о дл и сейчасъ же сразу понялъ, въ чемъ была ошибка присяжныхъ и въ чемъ недоразумніе.