Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Господа, нужно непремнно устроить общую артель съ поляками, – сказалъ Земцов, желая перебить разговоръ.

Въ это время вошла Марья Павловна.

– Ну, что?

– Да очень трогательный человкъ эта Маслова, – сказала Марья Павловна. – Представьте, онъ предлагалъ ей опять жениться, и она отказала ему.

– Онъ, врно, зналъ это, – сказалъ, еще больше нахмурившись, всегда нахмуренный Вильгельмсонъ.

– Нтъ, но какая хорошая натура! Очевидно, она любитъ его и любя приноситъ жертву.

– Я всегда вамъ говорилъ, – весь покраснвъ, заговорилъ Вильгельмсонъ, – это высокая натура, которую не могла загрязнить та грязь, которой ее покрывало наше поганое общество.

Земцовъ, Марья Павловна и жена врача переглянулись. Жена врача прямо расхохоталась. Они вс давно замчали особенное отношеніе Вильгельмсона къ Масловой. Они видли, что онъ искалъ всякаго случая встрчаться съ ней въ коридор и даже перемнялся въ лиц, когда встр

чалъ ее и говорилъ съ ней.

Въ послднее время онъ, всегдашній врагъ женщинъ и въ особенности женитьбы, сталъ развивать новую теорію о возбуждающей вс духовныя силы человка брачной, исключительной связи мущины и женщины. Связь эта по его теоріи могла быть совершенно платоническая.

Онъ высказывалъ теперь по отношенію къ Масловой особенную сентиментальную нжность, и въ дневник его были страницы, выражавшія восторженную любовь къ ней.

Вильгельмсонъ, несмотря на свои 27 лтъ и черную бороду, не зналъ женщинъ и избгалъ ихъ. Здсь же, въ тюремномъ уединеніи, случайное сближеніе съ Масловой, существомъ совершенно другого міра, неожиданно захватило его такъ, что онъ страстно влюбился въ нее.

Любовь эта, съ его настроеніемъ самоотверженія, усиливалась еще мыслью о томъ, что она жертва ложнаго устройства міра и что хотя она проститутка, а выше и лучше всей грязи женщинъ буржуазной среды.

– Да, я знаю, что это прекрасная натура, чистая и высоко нравственная.

– Да почемъ ты знаешь?

– Знаю.

– И онъ правъ, – сказала Марья Павловна, – она прекрасный человкъ. И я очень рада, что она поступаетъ теперь въ госпиталь.

– A мн

очень жаль, – сказалъ Вильгельмсонъ.

И вс опять засмялись.

* № 79 (рук. № 24).

То онъ испытывалъ мучительную тоску безвыходности того положенія угнетенности, бдности и невжества, въ которомъ находился народъ, и сознанія своей виновности въ этомъ положеніи и невозможности помочь этому, какъ человку съ ушибленной больной частью тла всегда кажется, что онъ какъ нарочно ушибается все этой больной частью только потому, что здоровыя части не чувствуютъ, а больная чувствуетъ каждый толчекъ, такъ и Нехлюдовъ безпрестанно натыкался на вопросы преступленій и наказаній.

Въ то лто, когда онъ жилъ въ Панов, Софья Ивановна посадила 50 веймутовыхъ сосенокъ. Нехлюдовъ, проходя мимо этого мста, нашелъ дв срубленныхъ. Онъ спросилъ прикащика, и тотъ, улыбаясь той улыбкой солидарности, которой онъ, очевидно, думалъ привлекать къ себ хозяина, отвчалъ, что это негодяи срубили на мутовки. – Я нашелъ и настоялъ въ волостномъ правленіи, чтобы ихъ наказали.

Оказывалось, что то тлесное наказаніе, которое такъ ужасно поразило его въ острог

, производилось и здсь, ради огражденія его интересовъ.

** № 80 (рук. № 24).

Его тотчасъ же впустили, и онъ почувствовалъ³²⁹ то, что испытываетъ человкъ, становящійся на работу: отвлеченіе отъ всхъ другихъ заботъ, готовность къ труду и сосредоточенное вниманіе. Знакомые надзиратели ужъ знали его и что ему нужно и тотчасъ же пошли за Масловой, пользующейся благодаря ему теперь почти уваженіемъ надзирателей, а его направили въ контору.

Въ контор нынче былъ опять пріемъ постителей къ политическимъ. Марья Павловна, Вильгельмсонъ и еще нсколько человкъ принимали своихъ постителей. Строгость, напущенная Масленниковымъ, уже опять ослабла, и опять политическихъ соединяли съ неполитическими постителями.

Марья Павловна, все такая же румяная, жизнерадостная и ласковая, подошла къ нему и поблагодарила его за то, что выпустили ту, о которой она просила.

– Едва ли я заслуживаю эту благодарность мн

. Я сказалъ. Но я радъ, что выпустили. Теперь вы успокоитесь.

– Никогда она не успокоится, – мрачно сказалъ Вильгельмсонъ. – Теперь изъ себя выходитъ, чтобы дали свиданіе матери Николаевой въ крпости. Ну, да она найдетъ о чемъ безпокоиться.

– Видаюсь и съ Катей, – сказала Марья Павловна, – хорошая она натура, да ужъ очень изломала ее жизнь. Тщеславіе и кокетство и больше ничего.

– Да, не такъ какъ ты, – сказалъ Вильгельмсонъ.

– Главное – праздность, – продолжала Марья Павловна. – Однако тутъ есть перемна: она стала теперь шить себ блье сама.

– Какъ я вамъ благодаренъ.

– Я хотла ее устроить въ больницу ходить за дтьми, такъ обидлась, не захотла.

– Это было бы прекрасно, – сказалъ Нехлюдовъ, – я поговорю ей.

– А знаете что, – сказала вдругъ Марья Павловна и покраснла: – Вы простите меня, но, можетъ быть, ее мучаетъ неопредленность ея положенія относительно васъ.

– То есть какъ?³³⁰

– Какъ вы къ ней относитесь? Что вы хотите?