Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Можетъ быть, для того благое Провидніе и попустило Русскому народу перейти черезъ невжество къ подчиненію иноземной образованности, чтобы въ борьб съ чужими стихіями православное просвщеніе овладло, наконецъ, всмъ умственнымъ развитіемъ современнаго міра, доставшимся ему въ удлъ отъ всей прежней умственной жизни человчества, и чтобы, обогатившись мірскою мудростію, истина Христіанская тмъ полне и торжественне явила свое господство надъ относительными истинами человческаго разума. Ибо, не смотря на видимое преобладаніе иноземной образованности, не смотря на тотъ вредъ, который она принесла нравственному характеру народа, поколебавъ въ одномъ класс чувство правды, въ другомъ поколебавъ вмст и правду, и истину, — не смотря на все зло, ею причиненное, еще остались въ Россіи, еще есть въ ней несомннные залоги возрожденія въ прежнюю православную цльность. Эти залоги — живая вра народа въ Св. Православную Церковь, память его прежней исторіи и явно уцлвшіе слды прежней внутренней цльности его существованія, сохранившіеся въ обычномъ и естественномъ настроеніи его духа, — въ этомъ еще не замолкнувшемъ отголоск прежней его жизни, воспитанной внутри однороднаго общественнаго состава, насквозь проникнутаго православнымъ ученіемъ Церкви. Такъ, разсматривая внимательно и хладнокровно отношеніе Западной философіи къ Русскому просвщенію, кажется, безъ самообольщенія можно сказать, что время для полнаго и общаго переворота Русскаго мышленія уже не далеко. Ибо когда мы сообразимъ, какъ неудовлетворительность Западнаго любомудрія требуетъ новаго начала, котораго оно не находитъ во всемъ объем Западнаго просвщенія; какъ это высшее начало знанія хранится внутри Православной Церкви; какъ живительно для ума и науки могло быть развитіе мысли, сообразное этому высшему началу; какъ самое богатство современнаго вншняго знанія могло бы служить побужденіемъ для этого развитія и его опорою въ разум человка; какъ нестснительно было бы оно для всего, что есть истинная въ естественныхъ пріобртеніяхъ человческаго разума,—какъ живительно для всего, что требуетъ жизни, — какъ удовлетворительно могло бы оно отвчать на вс вопросы ума и сердца, требующіе и не находящіе себ разршенія; — когда мы сообразимъ все это, то намъ не то кажется сомнительнымъ, скоро ли разовьется, но то удивительнымъ, отъ чего до сихъ поръ еще не развилось у насъ это новое самосознаніе ума, такъ настоятельно требуемое всею совокупностью нашей умственной и нравственной образованности. Возможность такого знанія такъ близка къ уму всякаго образованнаго и врующаго человка, что, казалось бы, достаточно одной случайной искры мысли, чтобы зажечь огонь неугасимаго стремленія къ этому новому и живительному мышленію, долженствующему согласить вру и разумъ, наполнить пустоту, которая раздвояетъ два міра, требующіе соединенія, утвердить въ ум человка истину духовную видимымъ ея господствомъ надъ истиною естественною, и возвысить истину естественную ея правильнымъ отношеніемъ къ духовной, и связать наконецъ об истины въ одну живую мысль; ибо истина одна, какъ одинъ умъ человка, созданный стремиться къ Единому Богу.

Указанія Св. Отцевъ приметъ врующее любомудріе за первыя данныя для своего разумнія, тмъ боле, что указанія эти не могутъ быть отгаданы отвлеченнымъ мышленіемъ. Ибо истины, ими выражаемыя, были добыты ими изъ внутренняго непосредственнаго опыта и передаются намъ, не какъ логическій выводъ, который и нашъ разумъ могъ бы сдлать, но какъ извстія очевидца о стран, въ которой онъ былъ.

Если не на вс вопросы ума найдетъ врующая философія готовые отвты въ писаніяхъ Св. Отцевъ, то, основываясь на истинахъ, ими выраженныхъ, и на своемъ верховномъ убжденіи, она будетъ искать въ совокупности этихъ двухъ указаній прямаго пути къ разумнію другихъ предметовъ знанія. И во всякомъ случа способъ мышленія разума врующаго будетъ отличенъ отъ разума, ищущаго убжденія или опирающагося на убжденіе отвлеченное. Особенность эту, кром твердости коренной истины, будутъ составлять т данныя, которыя разумъ получитъ отъ святыхъ мыслителей, просвщенныхъ высшимъ зрніемъ, и то стремленіе къ внутренней цльности, которое не позволяетъ уму принять истину мертвую за живую, и наконецъ та крайняя совстливость, съ которою искренняя вра отличаетъ истину вчную и Божественную отъ той, которая можетъ быть (добыта) мнніемъ человка или народа или времени.

Задача: Разработываніе общественнаго самосознанія.

Истинныя убжденія благодтельны и сильны только въ совокупности своей.

Добрыя силы въ одиночеств не ростутъ. Рожь заглохнетъ между сорныхъ травъ.

Распаденіе единства Богопознанія на разнообразныя влеченія къ частнымъ благамъ и на разнорчащіе признаки частныхъ истинъ.

Слово должно быть не ящикъ, въ который заключается мысль, но проводникъ, который передаетъ его другимъ; не подвалъ, куда складываются сокровища ума и знанія, но дверь, черезъ которую они выносятся. И странный законъ этихъ сокровищъ: чмъ боле ихъ выносится, наружу, тмъ боле ихъ остается въ хранилищ. Дающая рука не оскудетъ.