Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Все, выходящее изъ-подъ пера преосвященнаго Иннокентія, принадлежитъ не одному богословію; оно составляетъ вмст богатое украшеніе нашей словесности вообще. Въ этомъ послднемъ отношеніи желаемъ мы выразить впечатлніе, произведенное на насъ этими двумя книгами.

Произведенія преосвященнаго Иннокентія представляютъ особенный характеръ духовнаго краснорчія, выражающійся боле или мене во всхъ его сочиненіяхъ, но преимущественно обозначившійся въ его двухъ Седмицахъ — Страстной

и Свтлой. Однако, не смотря на то, что эта особенность характера весьма ощутительна для каждаго читающаго, она легче можетъ быть отличена чувствомъ, чмъ выражена словами, — и если бы отъ насъ потребовали ея опредленія, то мы затруднились бы обозначить ее какою либо формулой. Краснорчіе, теплота, ясность мыслей, живость представленій, — вс эти качества могутъ принадлежать и другимъ проповдникамъ; но между тмъ, читая преосвященнаго Иннокентія, вы ясно понимаете, что въ дйствіи его слова есть нчто особенное, исключительно ему принадлежащее. За неумніемъ сказать нашу мысль кратко, постараемся объяснить ее хотя описательно.

Духовное краснорчіе иметъ дв стороны, слагается изъ двухъ частей, изъ двухъ силъ, которыми оно дйствуетъ. Одна заключается въ изложеніи вчныхъ истинъ, неизмняемо живущихъ въ Церкви; другая состоитъ въ примненіи этихъ вчныхъ, неизмняемыхъ ученій къ тмъ вчно измняющимся обстоятельствамъ времени и мста, въ которыхъ проповдникъ застаетъ своихъ слушателей. Если бы первая часть, т. е., изложеніе истины, была одна необходимая для поученія, то въ такомъ случа не нужно было бы говорить проповди; достаточно было бы повторять однажды составленный катихизисъ. Если бы вторая стихія проповди, т. е., примненіе вчныхъ истинъ къ измняющимся обстоятельствамъ, относилась единственно къ тмъ безпрерывно возвращающимся недостаткамъ человка, въ которыхъ онъ, по всегдашней слабости своей природы, можетъ одинаково находиться во всякое время, не смотря на различіе временъ; если бы проповдь, говорю я, ограничивалась только тми увщаніями и возбужденіями, которыя во вс вка и у всхъ народовъ равно необходимы для поддержанія вры и жизни православной противъ всегдашняго враждованія страстей, неразумія и соблазновъ, — то въ такомъ случа весьма достаточно было бы для насъ богатаго наслдства древнихъ Отцевъ, и слово новое могло бы казаться почти излишнимъ посл всего уже прежде сказаннаго великими столпами Церкви. Но между тмъ, не смотря на все душепитательное, что мы можемъ почерпнуть въ писаніяхъ древнихъ Учителей, мы чувствуемъ однакоже, что кром того намъ необходимо еще подкрпительное слово современнаго намъ пастыря, близкаго свидтеля нашихъ особенныхъ недоумній и немощей, разршителя нашихъ новыхъ затрудненій, утшителя при новыхъ бдствіяхъ, указателя пути при новыхъ заблужденіяхъ, вразумителя при новыхъ сомнніяхъ, возникающихъ, можетъ быть, изъ одного корня, но являющихся въ каждое время въ новомъ вид, съ новыми самооправданіями, съ новыми обольщеніями. Потому мы думаемъ, что, кром другихъ существенныхъ качествъ, достоинство современности есть одно изъ необходимыхъ условій для сильнаго дйствія рчи на слушателей.

Вс знаменитые проповдники имли это качество въ большей или меньшей степени. Особенность каждаго времени давала особенную краску ихъ краснорчію.

Въ наше время, кажется, главная болзнь человка состоитъ не въ излишеств какой либо страсти, не въ незнаніи какой либо истины и не въ случайномъ недоразумніи какого либо вопроса; мы замчаемъ, напротивъ, вмсто односторонней напряженности, боле общее разслабленіе сердца, противоположное всякой страстности и пригнетающее человка къ низкимъ цлямъ и побужденіямъ, не отъ избытка его неустроенныхъ порывовъ, но отъ недостатка внутренней способности ко всякому сильному стремленію. Вмсто незнанія, страдаемъ мы, кажется, излишнимъ многознаніемъ, равно заботясь о изученіи истиннаго и ложнаго, равно признавая полезное и вредное, и, запутавшись въ многомысліи, часто смшиваемъ самое разнородное, подчиняясь общему, безразличному впечатлнію взаимно уничтожающихся воздйствій добра и зла, одинаково доступныхъ нашему, ни горячему, ни холодному, сочувствію.