Я находил в елагинских поляхПустынные и дикие Пампасы;Блуждал – в приюте воробьев – в кустахЧеремухи, как Немо, ГаттерасыИль Робинзоны в девственных лесах.Я ждал порой меж тощих пальм террасыСреди безумных и блаженных игр,Что промелькнет гиппопотам иль тигр.
LXVII
Я не забуду в темном переплетеРазорванных библиотечных книг.Фантазия в младенческом полетеНе ведала покоя ни на миг:Я жил в волненье вечном и заботе, —Мне в каждой яме чудился тайникИ ход подземный в глубине сарая.Как я мечтал, дрожа и замирая,
LXVIII
Как жаждал я открытья новых стран!Готов принять был дачников семейныхЗа краснокожих, пруд – за океан,И часто, полный грез благоговейных,Заглядывал в таинственный чуланС осколками горшков оранжерейных,И, на чердак зайдя иль сеновал,Америку, казалось, открывал.
LXIX
Я с братьями ходить любил по крыше,Чтоб сапогами не греметь, – в чулках.Я в ужасе просил их: «Тише, тише, —Амалия Христьяновна!..» В ушахБыл ветра свист, и мне хотелось выше.У спутников на лицах видел страх, —Но сам душою, страху недоступной,Я наслаждался волею преступной.
LXX
За погребом был гладкий, как стекло,И сонный пруд; на нем плескались утки;Плакучей ивы старое дупло,Где свесились корнями незабудки,Потопленное, мохом обросло;Играют в тине желтые малютки —Семья утят, и чертит легкий кругПо влаге быстрый водяной паук.
LXXI
Я с книгой так садился меж ветвями,Чтоб за спиной конюшни были, домИ клумбы, мне противные, с цветами,И, видя только чащу ив кругомИ дремлющую воду под ногами,Воображал себя в лесу глухом:Так страстно мне хотелось, чтобы дикимБыл Божий мир, пустынным и великим.
LXXII
И, каждой смелой веткой дорожа,Я возмущался, что по глупой модеАкации стригут или, служаКазенному обычаю в природе, —Метут в лесу тропинки сторожа.Стремясь туда, где нет людей, к свободе, —Прибив доску меж двух ветвей к сосне,Я гнездышко устроил в вышине.
LXXIII
И каждый день взлезал к нему, как белка.За длинною просекою вдалиВиднелася Елагинская Стрелка,На бледном тихом взморье корабли;Нева желтела там, где было мелко...Как по дорожкам дачники ползли,Я наблюдал с презреньем, горд и весел,И голый сук казался мягче кресел.
LXXIV
Идет лакей придворный по пятамСедой и чинной фрейлины-старушки...Здесь модные духи приезжих дам —И запах первых листьев на опушке,И разговор французский – пополамС таинственным пророчеством кукушки,И смешанное с дымом папиросВечернее дыханье бледных роз...