Полное собрание творений. Том I. Трактаты и гимны

Теперь, положим, кто-нибудь постарается оправдать мидизм фессалийцев, сказав, что они не хотели этого, что стали мидийствовать против своей воли, из-за ссоры с фокийцами, когда увидели, что те поддерживают эллинов. [Очень это было бы убедительно!] Мне кажется, что это постыднейшая лесть, когда из расположения к одной из сторон извращают истину, придумывая дрянным поступкам благие мотивы, или это не так? Я считаю, что так. Разве может не казаться откровенным сикофантом автор, если он изображает фокийцев избирающими лучшее в пику фессалийцам, а не потому что они суть люди доблестные? Он даже не возводит эту клевету к неким другим людям, как это у него в заводе, от которых он якобы ее слышал, он говорит, что это его собственное «открытие» (εύρίσκειν). В этом случае он должен бы привести доказательства, которые убедили его в том, что люди действавшие наилучшим образом имели наихудшие замыслы [но таких доказательств нет и быть не может].

Да и причина вражды смешна. Эгинцам вражда с афинянами не помешала сражаться за эллинов, халкидцам не стала препятствием в этом их ссора с эретрийцами, коринфянам – ссора с мегарцами, а с другой стороны, фессалийцев не удержало от дружбы с варварами то, что мидийствовали их злейшие враги – македонцы. Но дело обстоит так, что перед лицом общей опасности, частные неудовольствия отходят на второй план, люди забывают об иных страстях и либо в силу доблести выбирают прекрасное, либо в силу необходимости – соответствующее обстоятельствам. Не следует забывать, что после перехода – в силу необходимости – под власть персов, эти люди возвратились на сторону эллинов; спартанец Лакрат[1084] открыто свидетельствовал в их пользу, да и сам Геродот принужден согласиться с тем, что фокийцы бились на стороне эллинов при Платеях

[1085].

36. Нет ничего удивительного в том, что он преследует несчастных столь сурово, ведь даже и те, что стояли крепко и подвергались опасности вместе с другими, определяются им как враги и предатели. «Наксосцы, – говорит он, – отправили три триеры в помощь варварам, но один из триерархов, Демокрит, убедил других перейти на сторону эллинов»[1086]

. На примере этих слов видно, что не может он похвалить, не похулив, но чтобы похвалить одного мужа, ему необходимо сделать дурными целый народ или город. Он опирается на свидетельства Гелланика из более древних авторов, а из более новых – Эфора. При этом первый рассказывает, что наксосцы послали на помощь эллинам шесть кораблей, а последний – что пять[1087]. Получается, что Геродот сам доказывает, что он выдумал эту историю от начала и до конца. Наксоские летописцы говорят, что они сперва оттеснили Мегабата, когда он подошел к городу, имея двести кораблей[1088], затем они отразили персидского стратега Датиса, который затем сжег их храмы, но не смог причинить зла людям

[1089]. Но если дело было действительно так, как всюду говорит Геродот, если персы сожгли и разорили их город, люди же спаслись, бежав в горы, то они, конечно, имели прекрасный повод, чтобы послать помощь губителям отечества и не сражаться за тех, кто сражался за общую свободу! Совершенно ясно, что Геродот вводит эту историю для того, чтобы опозорить наксосцев; это понятно из того, что он совершенно опускает и замалчивает героический подвиг Демокрита, воспетый в стихотворении Симонида[1090]:

Демокрит был третьим вступившим в битву, когда при Саламине

Эллины и мидяне столкнулись в море,Он взял пять вражеских кораблей и отбил шестьДорийских, захваченных в плен варварами.