Польша и Россия в первой трети XIX века

Вопрос об определении в конституции 1815 г. характера связей Королевства с Россией рассматривали видные польские историки права. Высказанные ими оценки положены в основу современной государственно-правовой характеристики конституционного статуса Королевства Польского 1815-1830 гг. в его отношении к Российской империи. С.Кутшеба в начале XX в. писал, что постановления Венского конгресса «отдавали Королевство Польское под власть российского императора и его наследников на российском престоле. Царь устанавливал администрацию Королевства и определял его территорию, как считал удобным. Конституция была объявлена узлом, которым Королевство навечно было связано с Россией»⁴⁰

. А.Айненкель, который в начале XXI в. охарактеризовал определенную в конституции связь России и Польши как «персонально-предметную унию», писал в 1989 г., что «по Конституции Королевство Польское провозглашалось суверенным национальным государством [со всеми присущими атрибутами. – Б. Н.) […]. Королевство было конституционным государством во главе с монархом (российским императором) самодержавным, абсолютным и не подлежащим конституционной ответственности, которую нес министр, контрассигновавший акты короля (императора)»

⁴¹

.

Вслед за определением статуса Королевства Польского как субъекта государственного права в Конституции Королевства Польского 1815 г. были зафиксированы фундаментальные права подданных. Этому был посвящен второй раздел «Общие гарантии». Он открывался определением статуса вероисповеданий. Как и в «Основах конституции Королевства Польского», здесь было конституционно установлено господствующее положение католической церкви при свободе иных христианских конфессий и предоставление епископам представительства в Сенате.

Конституция провозглашала, что все подданные, вне зависимости от сословной принадлежности, находятся под защитой закона. Однако этим формально подтверждалось сохранение сословий и их неравноправное положение. Конституция предоставляла подданным гражданские свободы, в том числе свободу печати (ст. 16). В конституции также подтверждалась старинная шляхетская привилегия, согласно которой никто из подданных не мог быть подвергнут аресту и заключению иначе как по приговору суда (ст. 18). Теперь формально эта норма распространялась и на представителей других сословий. В то же время это традиционное для польского законодательства право было записано в конституции в иной формулировке: «Никого не позволим подвергнуть заключению». Это изменение, как оказалось, не было сугубо стилистическим. Царь присваивал себе таким способом право разрешить или не разрешить арест без санкции суда. Впоследствии этим правом иногда пользовался наместник. Другим, как оказалось, существенным изъятием по сравнению с правовыми нормами шляхетской Речи Посполитой стало исключение права осужденного отбывать наказание только на территории Королевства Польского. Оно было установлено в XVIII в., дабы отнять у монархов из династии Веттинов возможность отправлять своих осужденных противников в Саксонию, в замок Кёнигштайн. Теперь русские цари получали право содержать польских заключенных в России.