Польша и Россия в первой трети XIX века

Но на следствии по делу декабристов открывались все новые факты связи их с польской конспирацией, усердно «копал» в этом направлении и Новосильцев, выискивая сведения о причастности поляков к «заговору». В интерпретации властей этим фактам придавался радикальный характер. При таком освещении событий неудивительным был новый шквал репрессий, прокатившийся по Королевству Польскому. Проводились массовые обыски, аресты и высылки, на многих офицеров были заведены дела, ряд чиновников оказались уволенными и попали под строгое наблюдение полиции. Сеть тайной полицейской слежки раскинулась еще шире, охватив все слои польского общества и все его связи. Наблюдение установили за служившим в Польше подполковником Луниным и другими русскими офицерами. Это не было случайностью: многие русские военные, даже если не состояли в конспиративной организации, были настроены либерально и сочувствовали польским патриотам, как об этом свидетельствовал, например, приведенный в доносе Олтажевского факт встречи одного из таких патриотов с русскими офицерами, «очень хорошо настроенными в отношении так называемых либералов» из польских тайных обществ. В свою очередь, поляки, получив сведения о существовании связанной с русскими «бунтовщиками» патриотической организации, которой приписывались радикальные замыслы борьбы за независимость Польши, не только получали заряд патриотизма и радикализма, но и по-иному начинали смотреть на русских революционеров. В 1827 г. в Варшаве обсуждалась новость об аресте в России 50 заговорщиков, будто бы пытавшихся освободить тех, кто сидел за принадлежность к тайным обществам. Порой о революционных событиях в России и Польше упоминалось в одном контексте. Так, сообщалось, что якобы на колокольнях краковских костёлов хранятся материалы о восстании Костюшко и об «обнаруженных в прошедших годах здешних заговорщиках и о петербургском бунте». А позже, уже в июне 1830 г., когда в Париже торжественно отмечался день рождения Костюшко, в Варшаву пришла весть, что присутствовавшие на торжестве поляки, французы и представители других народов, наряду с тостами во славу Вашингтона, Пишегрю, Наполеона и других, «пили за тех, кои за политические деяния лишены жизни или наказаны, и так каждый пил за соотечественников своих, поляки также за некоторых земляков и напоследок за бывших под судом государственных преступников, не только поляков, но даже и россиян»¹¹⁵

.