Полтергейст в Прошмыркине

И Ирен узнала историю жизни «Алена Делона», которую, перебивая друг друга, поведали прошмырчанки. По их словам, Витька Завадов, сын бывшего местного ветеринара, ныне вышедшего на пенсию, с детства слыл шпаной – «оторви, да выбрось». Вся округа страдала от его проделок. Самые лютые псы, завидев Витьку, с тревожным тявканьем прятались под заборы или в конуру, ибо его рогатка не знала промаха и пощады, а карманы постоянно были набиты увесистыми, угловатыми осколками печного чугуна.

Учителя местной школы как великого праздника дожидались того часа, когда он, наконец-то, закончит десятый и покинет её стены. Даже Марфа Лаврентьевна (!!!) не смогла найти на него управу, хотя тоже неприятностей от него натерпелась. Она приехала в Прошмыркино, когда Витька учился уже в десятом. Однажды он начал «плавать» по новейшей истории (что с ним случалось крайне редко – несмотря на свою хулиганистость, Завадов учился неплохо). Не успела Марфа Лаврентьевна открыть рот, чтобы изречь свою знаменитую сентенцию – «посидишь без обеда – поумнеешь», как под партами внезапно раздался многоголосый мышиный писк, сопровождаемый громким шуршанием и царапанием. Девчонки с отчаянным визгом дружно ринулись из класса. Следом, «из солидарности», изобразив крайний испуг, класс покинули и парни. Урок был безнадёжно сорван. Марфа Лаврентьевна интуитивно чувствовала, что мыши тут совершенно ни при чём, а вот Витька… Но, несмотря на допросы «с пристрастием», доказать ей этого так и не удалось.

А вот на уроке биологи случай произошёл куда более серьёзный. Когда выведенная из терпения низким уровнем знаний подопечных биологичка с криком: «У вас, недоумков, мозгов не больше, чем у этого чучела!..» – постучала костяшками пальцев по черепу стоявшего рядом с учительским столом человеческого скелета, произошло невероятное. К её ужасу руки скелета вдруг согнулись в локтях, и он несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши. После таких вот «загробных» аплодисментов бедную биологичку долго отхаживали в сельском медпункте. А вскоре она и вовсе покинула село.

Тем не менее, при всех своих антиобщественных достоинствах, тупицей Витька никогда не был, и школу закончил всего с одной тройкой – по поведению. Вопреки ожиданиям родни и знакомых, «династийных» настроений он не проявил и в ветеринарный вуз идти не пожелал. С одной стороны, категорически против был отец, измотанный бесконечными «накачками», разносами на заседаниях правления колхоза и вычетами из скудной зарплаты, за нескончаемый падёж. С другой – Витька и сам мечтал об интересной, яркой жизни. Поэтому и пошёл учиться не куда-нибудь, а в цирковое училище, где также проявил незаурядные способности.

В середине восьмидесятых на волне «перестройки» по городам густо расплодились всякого рода мошенники. Фальшивые лотереи, фальшивые рулетки заполонили привокзальные и рыночные площади. Но особенно процветали напёрсточники. Почти на каждом углу можно было увидеть, чаще всего, смуглолицего зазывалу с южным акцентом, который гортанно перекрикивая шум городской улицы рекламировал свой хитрый «бизнес»:

– Шарик-алик, шарик-малик! Хочешь денег – подходи! Кто не хочет проходи! Кто поставит рубль на кон, тот получит миллион!..

Как бы откликаясь на его зов, из толпы зевак появлялся столь же смуглый «случайный прохожий», желающий попытать счастья. Этому игроку, как правило, везло необычайно. Можно было подумать, что этот тип – двоюродный брат самой Фортуны, когда он, сверкая полным комплектом золотых зубов, безошибочно угадывал, под каким именно напёрстком притаился для всех прочих неуловимый шарик. Набивая карманы толстыми пачками «выигранных» денег, золотозубый везунчик громко цокал языком и, как бы про себя отмечал, что сегодня особый день, когда везёт и неудачнику.

Однако другим соискателям больших денег, тут же рискнувшим своими кровными, удача улыбаться почему-то никак не желала. Один Бог ведает, сколько простаков положило свои последние рубли на напёрсточный «алтарь» золотозубой Фортуны. Витька, старательно постигавший в училище тайны необычного ремесла фокусника, мечтал стать знаменитым иллюзионистом, наподобие Кио. Он с самых первых дней обучения далеко обогнал своих однокашников, буквально, на лету схватывая основы цирковой чародейской премудрости. Своими сильными, ловкими, гибкими пальцами, он быстро научился, как бы, из ниоткуда извлекать самые разные мелкие предметы. И, наоборот, в его кулаке мгновенно исчезало всё, что только могло в нём поместиться.