ПОНЕДЕЛЬНИК

читателям? Что, если ваши оздоровительные методы противопоказаны другим? Ведь не все

же воспринимают этот мир так, как вы.

КИСЛО-ПТИЧКИН: Это не проблема автора. Главное – отвечать за свои слова в жизни, а

автор не отвечает за свои слова на бумаге. Меня не волнует, что кто-то из читателей может

воспринимать меня негативно – это их проблемы. Я не могу разжевывать для каждого то, что

написал. Никогда этого не делал и не буду! Писатель – это обычный человек, о жизни он

знает не больше остальных. Просто он умеет комбинировать слова так, чтобы читатель о

чем-то задумался, вот и все. А этот образ писателя как инженера человеческих душ и их

врачевателя – это навязанная нам советская философия, она не имеет к реальности никакого

отношения.

ВЕДЕНЯПИН: Если я правильно понял, вы утверждаете, что писатель не несет

ответственности за свои произведения?

КИСЛО-ПТИЧКИН: Совершенно верно.

ВЕДЕНЯПИН: В таком случае государство имеет полное право делать с вашими

произведениями, что угодно. А в предъявленном вам – как многие считают, несправедливо –

обвинении, и в вашем тюремном заключении нет ничего зазорного.

КИСЛО-ПТИЧКИН: Почему это? Я стал жертвой ново-тоталитарных замашек нашего

правительства. Как вам должно быть известно, этим решением государство нарушило мои

права, свойственные демократическому обществу, наше правительство посчитало себя

вправе лишить меня свободы слова.

ВЕДЕНЯПИН: Бажен, поумерьте свой демократический пыл. Вы же сами говорите, что не

несете ответственности за написанное. Дальше происходит следующее. Властные структуры

утверждают, что ваше творчество опасно для общества, что вы, скажем, пропагандируете

насилие или распространяете порнографию. Государство законодательством обязуется

ограждать население от подобных напастей, и оно налагает запрет на ваши книги и лишает

вас свободы. Здесь мы приходим к логическому противоречию. Если вы не несете

ответственности за свой роман – это значит, что вы не знаете, представляет он опасность для

общества или нет. Просто так оставить эту проблему государство не имеет права, – оно

законным образом несет ответственность перед народом. И раз вы не знаете, что на самом

деле представляет собой ваше произведение, вы сами же развязываете руки власти – вы

даете ей моральное право самостоятельно решать, вредоносна книга или нет. Скажем, если

бы вы отвечали за свои слова не только в жизни, но и на бумаге – что, на мой взгляд,

естественно – вы бы тогда, по крайней мере, имели право опротестовать решение

государства и бороться с ним. Но вы не имеете такого права, потому что не несете

ответственности за книгу, хотя формально являетесь ее хозяином. По вашей воле эта книга

как бы ничья. Но все удары все равно посыплются на вас и на издательство, так вы

формальные хозяева.

КИСЛО-ПТИЧКИН: Ну и кто же из нас двоих крючкотвор?

СВЕТЛАНА: А…

ВЕДЕНЯПИН: Подождите, Светлана. Бажен, прошу вас, объясните мне, как может

существовать свобода слова, если за это слово никто не несет ответственности? Ведь

ответственность – это базис демократического строя, и без нее демократия превращается в

абсурд, фарс. Если вы не несете ответственности за своих читателей, не взвешиваете своих

слов и не видите возможных нездоровых последствий – вы, во-первых, лишаетесь в

демократическом плане права голоса (вы ведь вне системы взаимной ответственности), а, во-

вторых, становитесь опасным общественным элементом. Грубо говоря, вы превращаетесь в

вирус.

КИСЛО-ПТИЧКИН: Бульк-жощихих-бьельтрвв.

ВЕДЕНЯПИН: Не понимаю, что вы там бормочете. Черт побери, почему так воняет в

студии? Почему мы должны работать в таких условиях? Извините, уважаемые слушатели.

Простите, Бажен. Так вот продолжим. Я внимательно следил за вашим делом и был крайне

63

раздосадован тем, что и вы, и главное – российские СМИ, по сути, убеждали народ в том, что

безответственная свобода слова – это и есть демократия. Я не мог встать на вашу сторону –

хотя как критик отношусь к вашему творчеству с превеликим интересом – не мог встать

потому, что из ваших собственных произведений не ясно, на чьей же стороне вы сами. Ваши

защитники тем временем свободно подменяли понятие «порнография» – «художественными

особенностями текста», а «насилие» – «критикой существующего в обществе строя». Да,

может, оно и так, думал я, но где же автор? Я находился в поисках автора и не нашел его.

КИСЛО-ПТИЧКИН: Что-то не пойму, в чем ваш вопрос?

ВЕДЕНЯПИН: Вопрос? Да нет у меня к вам никаких вопросов. Все уже сказано, Бажен.

Однако подведу итог. Если вы предполагаете существование безответственной свободы

слова, тогда стоит признать законной любую террористическую выходку. Согласно вашей

философии, терроризм – это демократическая свобода. А текст без автора я склонен считать

бомбой замедленного действия.