Портрет Ласточки

— Я вспомнил, что вы приходили ко мне три месяца назад с архимагом. Пусть он скрывал лицо под шарфом, но с тростью в стенах академии ходит только он. Архимаг говорил, что вы хотите остаться здесь.

— Впервые вижу вас, — Овроллия свободной рукой начала сыпать искры из руки. Она была готова к бою. — Зачем архимаг приходил к вам?

— Проверял, всё ли в порядке со мной. Ему стыдно, очень стыдно за то, что он сделал со старым другом. За пролитые слёзы из-за прокля́того клинка. Три взрослых мужчины и одна девочка плакали, но каждый о своём. Мужчин связывала любовь, долг и дружба, а девочка желала найти себя здесь.

— Никогда я не видела вас, даже в девичьи годы, — помотала головой девушка и увидела свою птицу, влетевшую через открытое стекло. — Ласточка!

Птица, понимая, что нет смысла прятаться, приземлилась на плечо хозяйки и прощебетала:

— Профессор не лжёт. Клинок прибыл в академию в самый обед, а покинул стены до наступления ужина. Всё произошло в один день, двадцать первого июля, триста пятьдесят девятый год. Эта заметка действительно внесена в отдельную графу.

— Несколько часов… — констатировала Ови. — Ваш друг хотел использовать клинок для чего-то, но затем передумал? Или… ему хватило тех нескольких часов?

— Но никакого убийства не произошло в то время, — заметил Илес. — Зачем же нужно было оружие?

— Я дал ему слово, что унесу его секрет в могилу, — без улыбки, вновь вернув контроль над рассудком, сказал Жерацир. — Его трагедия личная, не касается вас, мои милые ассистенты. Из-за сокрытия этой тайны архимаг прекратил общение со мной, подверг одного из верных своих друзей опале.

— Должно быть что-то ещё, кроме птицы, — заявила после недолгого молчания волшебница. — Что бы вы хотели за осколок и… за свою помощь с поисками клинка?

Он бросил каменный осколок на меховую накидку, разогнав спящих клопов, и начал ходить взад-вперёд, закинув руки, словно придворный слуга в каком-нибудь дворце. Затем, будто на него снизошло озарение, он упал на пол и стал ходить туда-сюда уже на четвереньках.

— Плотоядное растение! — осенило помешанного. — Подождите, я сейчас вернусь!

Профессор схватил осколок, вложил в карман рваной мантии и на четвереньках убежал куда-то в глубину оранжереи. Друзья проводили его полными недоумения взглядами, и лишь птица пропела:

— Один удар в самое темя, и его мучения закончатся. У меня острый клюв, хозяйка.

— Нет! — обозлилась Овроллия. — Никакой крови! Есть закон! Кто бы ни совершил преступление, пусть им занимаются юстициары!

В глубине постройки раздался истерический смех. Жерацир скоро вернулся и, вновь поднявшись на ноги, похлопал в ладоши, сказав:

— О-хо-хо, инструменты вам всё же понадобятся! Понимаете, там, в сердце моего дома, завёлся гад — паразит из далёкой страны, кажется, завезённый сюда архимагом мне в наказание. Я вовремя не уничтожил его, и он вырос за несколько месяцев в полутораметрового монстра. С каждым месяц эта тварь будет становиться всё больше и больше, а мой дом не уместит двух гениев!

— Что-то я не понял… — почесался Илес.

— Покажите нам его, профессор, — догадалась Ови о задумке одичалого.

Он провёл их в другой конец оранжереи, где, в окружении гнилых и высушенных листьев, на расчищенной полянке красовался уродливый цветок наподобие мухоловки с безглазой головой, состоящей из двух челюстей с напоминающими зубы отростками. В самой голове покоился вожделенный осколок, и его неровные грани мешали растению выплюнуть его.

Птица без команды хозяйки бросилась на противника и начала истошно заклёвывать хищника. Стебель изогнулся змеёй, голова закружилась на месте и стала наносить хватающие удары. Захлопывался капкан моментально, однако открывались створки гораздо медленнее, и ласточка наносила гораздо больше ударов.

— Давай, прибей чудовище! — воодушевился Илес.

Осколок в пасти дёрнулся, по внутренней полости потекла зелёная жидкость. Однако в очередной раз, когда птица отлетела в сторону и с разгона врезалась во врага, тот вновь раскрыл зубастые створки и запер фамильяра в своей клетке. Послышалось истеричное щебетание, и Овроллия, охваченная страхом, осознала, что её иллюзия умеет чувствовать даже боль.

— Не поддаётся! Сильная дрянь! — прорычал профессор.

— Сделай что-нибудь, ей больно! — пробудил девушку полурослик.

Она прочитала про себя заклятье, и птица, пытавшаяся вырваться из ловушки, растворилась в пыльцу. Растение подёргалось, будто ища очередного противника, и вновь обнажило пасть, показав противникам осколок. В оранжерее наступила тишина.

— Как… ты призовёшь её?.. — прервал молчание Илес.

Чародейка не сразу, но прочла заклятье. В её ладони возник вихрь, который, однако, почти сразу же растворился в пыльцу, осевшую на руке крохотными снежинками.

— Впервые она получает такой урон… — заметила Ови. — Я попробую призвать её вечером. Илес, нам нужно уничтожить этот сорняк, у меня есть идея. Мессир Жерацир, вы подождёте нас?