Послания

Какой там нетленной, когда до конца одну быдотянуть, когда в чёрных и неучёных полях – весна,и музыка всходит из-под земли, словно зубыдракона, по ошибке посеянные во временадопотопные и простые, подобные льну и шерсти,долгому полотну океана, парусу на волне,и шестое чувство – прохладное чувство смерти —только наклёвывалось. В ледяном винеоседали светлые крошки винного камня,и старик, прищурившись (он ещё не был слеп),раскладывал на холстине под бережными облакамисыр, оливки, солоноватый ветер, вчерашний хлеб.

«То ли храм, то ли дворик заброшенный, то ли…»

То ли храм, то ли дворик заброшенный, то ливремя летних каникул в оставленной школе,ночь, замки, коридоры, смотри не споткнись —и нырнёшь с чердака в безответную высь,где по залам негостеприимной вселеннойбродит Гея в обнимку с безумной Селеной,и любуются пляской галактик онина правах небогатой родни…Бормоча, бродит Гея по вечному кругу,за собою ведёт приживалку-подругу,помолчи, говорит, ни о чём не жалей…И несёт холодком из небесных щелей.

«Так, спесь твоя сильна, и сны твои страшны…»

Так, спесь твоя сильна, и сны твои страшны,пока стоит в ушах – невольный ли, влюбленный —шум, сочетающий тщеславный плеск волныи гул молитвы отдалённой.И посох твой расцвёл, и слёзный взгляд просох:на что же плакаться, когда в беде-злосчастьенам жалует июль глубокий сладкий вздохи тополиный пух опухших глаз не застит?Пусть время светится асфальтовым ручьём,пусть горло, сдавлено волнением начальным,переполняется тягучим бытиём,

текучим, зябнущим, прощальным, —пусть с неба низкого струится звёздный смех —как голосит душа, как жаль её, дурёху! —не утешение, но музыка для тех,кто обогнал свою эпоху.

«Оглядеться и взвыть – невеликая тонкость…»

Оглядеться и взвыть – невеликая тонкость,замолчать – не особый позор.Остаётся пронзительный дождь, дальнозоркость,лень, безветрие, рифменный вздор —для других, вероятно, бывает награда,для аэдов, мучительный трудизучивших, которые музыку ада

на латунные струны кладут,для других, беззаботно несущих на плахузахудалую голову, будто капустный кочан,тех, которым с утра улыбается Бахус,и русалки поют по ночам, —но такому, кто суетен, и суеверен,и взыскующим Богом забыт,кто с рожденья ломился в открытые двериверы, смерти и прочих обид, —не видать запоздалой истомы любовной,не терзаться под старость, впотьмах,неутешною страстью, горящею, словносветлячки на вермонтских холмах.

«Стоокая ночь. Электричества нет…»