Последняя афера

Когда бармен принёс выпивку, оба чокнулись и отпили от краев. Грек с неким облегчением откинулся на спинку стула и, обращаясь к собеседнику, вопросительно качнул головой, дескать, продолжай.

– Во-первых, друг мой, – мягко, с врачебной любовью начал Иван, – твоя работа изначально требует от тебя быть объектом слежки и наблюдения, которые не ограничиваются только лишь на твоих походах в рестораны и кино, но и охватывают твою интимную жизнь, во всех её проявлениях и сокровенных деталях. Стоит ли мне сообщать тебе о том, что такого рода стресс, несомненно, оказывает колоссальное влияние на твою хрупкую, нежную психику, внушая твоему сознанию столь беспокоящее тебя чувство паранойи?

Грек собирался было что-то сказать, но Иван резко остановил его жестом руки и продолжил.

– Ты вжился в эту роль шпиона, ты привык к тому, что каждое твоё действие фиксируется объективом фотоаппарата, а каждое твоё слово записывается микрофоном. Вспомни, какой ты испытывал дискомфорт в первый раз. Как там её звали? Альбина, да? Помнишь, как долго тебе приходилось привыкать к этой игре? Вот, дорогой мой, ты и привык. И привык настолько, что теперь даже в самые скучные бытовые моменты своей жизни, ты мнишь себя объектом слежки. Но ты не Рихард Зорге, друг. Уж мне, будь в этом уверен, вовсе не интересно, как ты сидишь в своём пыльном офисе, играешь в бильярд со своими друзьями или подтираешься в сортире, думаю, никого другого это также не интересует. И наконец, во-вторых, ты не служитель божий и мы оба с тобой понимаем, что такие деяния, хотя бы с юридической точки зрения невозможно расценивать, как правильные. А это, дорогой мой, дополнительный стресс.

Когда он закончил, они вновь чокнулись стаканами и отпили горького напитка. Около минуты оба молчали, были слышны лишь приятный звон бокалов со стороны бара и нежный французский вокал поверх новомодной клубной музыки, тихо игравшей из акустической аппаратуры. Иван пристально смотрел на озадаченное лицо Грека, угадывая его мысли, пока тот всверливал острый взгляд задумчивых глаз в поверхность стола.

– Ты говоришь, стресс, – неожиданно начал Грек, – хорошо, пусть так. Но что он, вплоть до галлюцинаций может довести?

– А ты галлюцинируешь? Мерещатся драконы, демократия и ровный асфальт?

– Я дважды видел одного и того же человека в таких местах, какие никак не связанны между собой.

– Ах, вот оно что! Выходит, женщина, с которой я просыпаюсь по утрам на протяжении семи лет, всего лишь глюк. А я уж было начал подозревать себя в безрассудной глупости допущении женитьбы. Ну, спасибо, Грекушка, развеселил. Ты сам себя слышишь? Разве ты не понимаешь, что это абсурд?

Грек согласился с ним. Действительно, слова Вани не были лишены здравого смысла и звучали весьма убедительно. Но в то, что встреча с тем человеком в лифте, а затем и в метро, была чистой случайностью, Грек напрочь отказывался верить. Это вовсе не было похоже на случайность. Он точно знал, что тот следил за ним. Возможно, он следит за ним и сейчас. Прямо здесь, в этом баре. С этой мыслью Грек испуганно раскрыл глаза и принялся сканировать темное заведение. И вновь прежнее чувство тревоги вернулось. Увидев бешенные глаза Грека, Иван застыл в вопросительной гримасе, но не проронил ни слова, он с изумлением наблюдал за его поведением, словно опасаясь какой-нибудь глупой выходки. Изучив каждый угол помещения, не обнаружив никого постороннего, кроме засыпающего на стуле бармена, Грек успокоился и только тогда вновь заговорил.

– Вань, ты уверен, что муж Милады не в городе?

– Уверен, – с раздраженным выдохом прохрипел Иван.

– Может, это чей-нибудь другой муж?

– Подумай сам, друг. Будь это чей-то муж, узнавший каким-то способом об измене своей жены с тобой, разве бы он не расколотил тебе голову при первой же встрече?

– Может, и расколотил бы, а может и нет, – озадачено ответил Грек.

– В общем так, – Иван задумчиво почесал широкий подбородок, подбирая необходимые слова, – мы заканчиваем начатое, и, как только все уляжется ты берёшь на работе отпуск и улетаешь на юг. Отдохнёшь, развеешься, попутешествуешь. А я пока займусь тут своими делами. Тебе нужно расслабиться, сменить обстановку, понял?