Последняя афера

Сейчас, как никогда он ощутил всем своим телом всю бесконечность пространства, где он был не больше, чем таящая снежинка, упавшая на поверхность ледяной глыбы в Антарктической пустыне. Он полностью осознал безграничность вселенной, где его трагическая история о потери своего любимца была ничуть не значимей, чем история об испарении той снежинки. Тихий, писклявый голосок прорезался где-то внутри него. Что-то очень крошечное, неосязаемое в его груди молилось быть увиденным, оно слезно молило о помощи, оно молило о сострадании. Глубоко-глубоко в сердце вдруг проснулось давно забытое, окутанное многолетним слоем пыли, чувство обиды. Так долго молчавшее, одинокое и брошенное чувство жалости к себе впервые за долгие годы вновь заговорило. Игнорировать его жалостливый стон Анвар был больше не в силах. И тогда он сдался, дав волю всем своим чувствам. Слезы, по края залившие глазницы, в секунду вылились на щетинистые щёки. Задыхаясь, он простонал вслух: «Помогите.» – рыдая, в полном отчаянии, он повторял все громче и громче – «Помогите! Прошу, помогите! Помогите же мне!». Прохожие и уже стоявшие рядом в миг окружили агонизировавшего слепца. Каждый из них искренне желал помочь. Но Анвару не становилось легче, наоборот, чем больше людей скапливалось вокруг него, тем ему было хуже, тем тяжелее было вдыхать воздух, тем беспомощней он чувствовал себя. Безумный крик страдания снова призвал о помощи.

Окружённый переполошенными, полными сочувствия людьми, обхвативший обеими руками фонарный столб, Анвар медленно сполз вниз и сел на корточки, спрятав ладонями покрасневшее лицо.

Внезапно он почувствовал, как асфальт под ним становится мягким. Его ступни начали проваливаться вниз. Что-то желеобразное засасывало его ноги все глубже и глубже. Зыбучий асфальт поглотил его по пояс и Анвар снова обнял столб, попытавшись выкарабкаться обратно. Он напряг мышцы и начал подтягиваться, но неведомая сила, тянувшая его вниз, была значительно мощнее. Улица снова сотряслась от оглушительного крика, однако теперь, ни один из стоявших рядом, уже не реагировал на него. Тени наблюдавших, до сих пор падавшие на его кожу, вдруг отступили назад. Сантиметр за сантиметром земля проглатывала тело Анвара, сдавливая внутренние органы, почти не оставляя возможности вдохнуть. Уже через пятнадцать секунд на поверхности остались лишь голова и руки. Уставшие пальцы предательски соскальзывали с холодной ребристой поверхности его последней надежды. Когда асфальт подплыл к ноздрям, Анвар уже не издавал никаких звуков, он перестал сопротивляться, а лишь мысленно прощался со своей нелегкой, но все же жизнью. Он зажмурил глаза. Через боль в легких, носом набрал как можно было больше воздуха, чтобы отсрочить свою смерть хотя бы на несколько секунд. Полужидкая консистенция плавно засосала его щеки, брови и кончики ушей. Голову полностью окутало неизвестное.

Анвар попытался пошевелиться, но тело было прочно скованно. Где-то там, в глубине, снизу или сверху зазвучала известная ему мелодия. В её нотах он узнал вторую часть двадцать третьего фортепьянного концерта Моцарта. Затем послышалось едва уловимое пение птиц. Хотя Анвар находился в парализованной неподвижности, присутствовало явное ощущение перемещения в пространстве, походившее больше на полет, словно он находился в невесомости. Музыка постепенно уплывала все дальше, становясь почти неслышимой, а трели пернатых наоборот, становились все громче и реальней.

В легких уже почти не оставалось кислорода, как вдруг зыбучая трясина неожиданно выбросила Анвара на свободу. Долю секунды его тело находилось в свободном падении, а затем плашмя приземлилось на плоскую поверхность. Сверху некоторое время на его спину осыпались небольшие кусочки переломанного асфальта. Анвар лежал на холодной кафельной плитке, нервно хватая воздух пересохшим ртом. По всем ощущениям он теперь находился в каком-то помещении, но звуки птичьего пения были так близки, как будто бы он сидел под деревом в парке.

– Ну и что это за цирк ты там устроил? – внезапно сказал грубый мужской голос.

Морщась от боли, Анвар поднялся с пола. Интуитивно он был точно уверен, что голос обращался именно к нему, но отвечать на вопрос не спешил.

– Помогите! Помогите! – передразнивая недавние крики Анвара, снова заговорил голос, – Убожество ты жалкое. Если бы ты только мог видеть, насколько ничтожно это выглядело. Испанский стыд.

Голос говорящего Анвару показался знакомым, но вспомнить, кому он принадлежит никак не удавалось.

– Кто вы? – тихими неуверенным тоном спросил он.

– А тебе какое дело? – ответил грубый голос и неожиданно рассмеялся. Смех его был довольно странным и был больше похож на обрывистое шипение змеи, – Кто тебе там должен был помочь?

– Моя собака сбежала, – начал оправдываться Анвар, – вероятно, она погналась за кем-то. А я, как вы, полагаю, уже поняли, не смог бы отыскать её самостоятельно.

– С-с-с-с-с-с! – вновь засмеялся голос, – Не смог бы её отыскать самостоятельно. Так, ты это из-за собаки принял облик половой тряпки? Ведь нет же. А? Что молчишь?